Последний секрет плащаницы - Анхель Гутьеррес Страница 23

В камере пыток повисла тишина. Напряженная тишина. Услышав вопрос рыцаря и задумавшись над ним, кардинал невольно поежился на своем стуле. Однако сомнение, овладевшее им на секунду, тотчас уступило место привычной непоколебимой уверенности: его ревностное служение было угодно Богу, и все, что он делал, было во имя Его. Царство Небесное — был уверен Сиснерос — принадлежало тем, кто не жалел ничего и никого в своем служении Господу.

— Обещаю вам, это произойдет очень скоро… — сказал кардинал, слыша свой голос словно издалека. — Очень скоро вы предстанете перед более строгим Судом.

Брата Бартоломе опять стали пытать. Пытка была такой жестокой, что даже палачи удивлялись, как душа могла держаться в столь истерзанном теле. Однако конец был уже близок и неизбежен. Раны рыцаря были слишком серьезными, и выжить он мог только чудом. А по своему опыту палачи знали, что в такой ситуации чудо еще никого не спасало.

Кардинал понял, что проиграл. Его фанатизм не оставлял в его сердце места для жалости, но он не мог не восхищаться силой духа брата Бартоломе, которого не смогли сломить даже самые жестокие пытки. Наверное, он был слишком суров с ним. Возможно даже, следовало освободить его, хотя все равно неотвратимая смерть уже висела над ним. В любом случае, если рыцарь пострадал без вины, ему, как мученику, была открыта дорога на небеса. Святая инквизиция всегда творила лишь благо.

Гонсало Фернандес де Кордова понимал, что спасти брата Бартоломе нелегко. Он не мог обратиться за помощью к Фердинанду, потому что с некоторых пор под влиянием нелепой зависти и наговоров советников-интриганов король лишил его своей милости, как и титула вице-короля Неаполитанского. Великий Капитан любил Италию, восхищаясь ее красотой, и итальянцев, которые отличались открытостью и широтой души, хотя и не могли, как он считал, сравниться с испанцами в воинской доблести и отваге.

Среди испанского народа Фернандес де Кордова пользовался большой популярностью. Испанцы той эпохи превыше всего ставили военное искусство. Они называли Фернандеса де Кордову Великим Капитаном, некоронованным королем Италии и гордились его победами. Великий Капитан одерживал победы над французами, швейцарцами, немцами; часто — при численном перевесе противника. Он завоевал пол-Италии и с триумфом вошел в Рим — Великий город, колыбель европейской культуры. Однако все это пробудило в Фердинанде зависть и ревность из-за того, что Великий Капитан, слуга короля, своими подвигами, благородством и доблестью заслужил восхищение и любовь королевы Изабеллы.

Решив при необходимости силой вырвать брата Бартоломе из лап инквизиции, Фернандес де Кордова собрал отряд из двадцати верных рыцарей. Это были действительно надежные люди, всей душой преданные Великому Капитану и добровольно выразившие готовность помочь ему в этом рискованном предприятии.

Когда генерал вновь явился ко дворцу кардинала Сиснероса, тот велел провести его в свой кабинет. Великий Капитан был настроен воинственно, но все же решил еще раз встретиться с кардиналом: он хотел во что бы то ни стало освободить брата Бартоломе и был бы только рад, если бы это удалось сделать без кровопролития.

Сиснерос ожидал Великого Капитана в своем кабинете, читая комедию Торреса Наарро «Солдатчина», не одобряемую святой инквизицией. Возможно, именно поэтому кардинал желал с ней ознакомиться — чтобы знать опасные мысли и уметь с ними бороться. Как бы то ни было, над остротами, встречавшимися в тексте, он потихоньку посмеивался.

— О, вот и вы, генерал! — воскликнул Сиснерос, когда Фернандес де Кордова вошел в кабинет в сопровождении двух гвардейцев из дворцовой охраны. — Я ждал вас с нетерпением. С таким человеком, как вы, всегда приятно поговорить.

— Я не нуждаюсь в ваших любезностях, кардинал, — резко ответил Великий Капитан. — Я пришел сюда только затем, чтобы требовать освобождения брата Бартоломе. Надеюсь, я еще не опоздал…

— Брат Бартоломе еще жив, и я отпущу его. Но сначала ответьте мне на один вопрос: что вы нашли во дворце, где был арестован Чезаре Борджиа? Что за святыня хранилась за стеной, на которой чудесным образом возник лик Христа?

Фернандес де Кордова был поражен, услышав эти слова. Он даже не подозревал, что его рыцарь был схвачен инквизицией в связи с той историей. Трудно было предположить, как кардиналу удалось докопаться до этого. Великий Капитан был в замешательстве. Отрицать очевидное было бессмысленно, но и выдать тайну нельзя было ни в коем случае.

— Я не могу ничего вам сказать, ваше высокопреосвященство, — твердо сказал он.

— Спасибо и на том, что не пытаетесь лгать мне, — ответил Сиснерос. — Я восхищаюсь стойкостью брата Бартоломе и вашей смелостью, генерал. Как только врачи обработают его раны, я отдам вам его. Ваш рыцарь в тяжелом состоянии, но я искренне надеюсь, что он все же выживет. А свое доброе имя он сохранил.

* * *

Состояние брата Бартоломе действительно было критическим. Его физические и моральные силы помогали ему бороться со смертью всю ночь после освобождения, но тяжелейшие раны не оставляли ему шанса выжить. Он умер со спокойной душой, сообщив Великому Капитану, что не сказал ни слова о святой плащанице.

Фернандес де Кордова распорядился, чтобы брата Бартоломе похоронили с военными почестями, как павшего в бою отважного солдата. Великий Капитан горько плакал на его могиле, как ему уже не раз случалось оплакивать своих воинов. Всю жизнь он провел в походах и сражениях, однако смерти верных солдат, товарищей и друзей, не стали для него чем-то обыденным. К этому невозможно было привыкнуть, и суровое сердце Великого Капитана разрывалось от горя при каждой новой потере. В такие моменты он всегда вспоминал один из своих любимых девизов: «Лучше умереть молодым, чем жить без чести». Брат Бартоломе выполнил свой долг и умер с честью. Это было теперь единственным утешением.

После похорон Великий Капитан покинул Гранаду и отправился в монастырь Поблет, ставший в то время центром тайного ордена тамплиеров. Плащаница находилась в опасности, и ее хранителям следовало быть начеку. Люди — даже самые благочестивые — были готовы на любые преступления и убийства ради того, чтобы заполучить ее. Святая плащаница была свидетельством страшного злодеяния, и, словно по наущению дьявола, к ней все время тянулись руки, запятнанные невинной кровью.

По прибытии в Поблет Фернандес де Кордова снял военную форму и облачился в скромную сутану монаха-цистерцианца. Аббат, магистр ордена тамплиеров, ждал его в секретной комнате в подвале монастыря. Несколькими днями раньше он получил известие о том, что брат Бартоломе попал в руки инквизиции. С того момента аббат не переставая молился о его спасении, однако Бог не внял его мольбам — по крайней мере на земле.

Секретная комната монастыря была большим квадратным залом площадью около ста метров. К ней вел темный коридор, и вход в нее был завешен шелковой пурпурной портьерой. Внутри комнаты, по левую и правую сторону от входа, располагались Соломоновы колонны Яхин и Боаз. У противоположной стены стоял большой стул с готическими украшениями, предназначенный для магистра ордена храма. За ним висел гобелен, на котором символически были изображены три ступени посвящения братьев-строителей, предшественников франкмасонов. Высоко на стене было высечено всевидящее Божественное Око, окруженное звездами созвездия Близнецов — одного из важнейших эзотерических символов тамплиеров.