Цепная реакция - Андрей Кивинов Страница 23

— А теперь свой покажи! Сравним…

Быков, поморщившись, чуть отвернулся. Заметив это, оперативник снова быстро перегнулся через стол и отработанным движением опытного карманника выдернул у него из внутреннего кармана бумажник.

Внутри оказалась пачка пятитысячных купюр.

— Ого! Это, наверное, на обед, да?

— Да не мои это деньги… Занял. Для человека одного…

— Верю! — приложил руку к сердцу опер. — Себе бы не поверил, а тебе — верю… Джип дали покататься, часы дали поносить, очки надел для понтов, а деньги занял для одного человека… На все отмазка имеется! Ты сам-то себе веришь?

Быков промолчал. Действительно ведь, железная логика. Никифоров откинулся на спинку стула и посмотрел на него со снисходительной улыбкой.

— А знаешь, что меня сейчас больше всего занимает? — продолжил он после небольшой паузы. — Почему ты, неглупый вроде мужик, прокол за проколом допускаешь? Не, я не про джип и не про часики… Смотри, что получается! В «Коттеджах» вы облажались реально. Взяли чуть больше ста тысяч, и то случайно, поскольку как раз в это время клиент предоплату внес. Но все равно: для такого уровня операции это даже не ничего. Это еще меньше… Дальше — музей. Снова, вроде бы, все спланировали, а итог — еще плачевнее. В наш музей люди с деньгами не ходят, так что с посетителей вы сняли в общей сложности около пятнадцати тысяч… Смех, да? Но это еще не все! Что касается картины, то тут еще смешней. Ты знаешь, какова рыночная стоимость «Портрета неизвестного с букетом»? Максимум пятьсот евро! И то — за счет рамы.

— Что?! — вытаращился Быков, услышав знакомое название.

— Тебе справку из музея показать? — с деланным участием поинтересовался Юрий, по-своему истолковав реакцию собеседника.

— Значит, правда…

— А ты думал, мы тебя на пушку берем? Нет, я ж понимаю, что не с пацаном зеленым дело имею. А ошибиться каждый может… Ну, так как насчет явки с повинной? Бумагу давать? Зачтется, ты же знаешь.

Леха поднял на оперативника взгляд, полный тяжелой скорби. Словно пленный партизан на эсесовца.

— Как ты правильно заметил, я не пацан зеленый, — тихо, но отчетливо проговорил он. — Поэтому пойду по своим делам. А свои фантазии ты на «Мосфильм» отправь, там кино снимут. Будет что конкретное — звони.

Быков поднялся и шагнул к двери.

— Да куда уж конкретнее! Э-э-э, я тебя не отпускал!

— И что? Стрелять станешь?

Леха, не простившись, отвалил из кабинета.

Стрелять Никифоров не стал. И даже не бросился в погоню.

* * *

Вика пряталась от припекавшего не по-осеннему солнца в тени кустов шиповника, в сквере за гостиницей «Космос». Она все чаще бросала взгляд на часы, укрепленные на фасаде здания гостиницы, и нервно теребила висевший на груди кулон. Алексей уже час как должен был подъехать…

Стрелки совершили полный оборот, и она поняла: ждать больше не имеет смысла. Да, похоже, сестра во всем права…

Рита пришла спустя пятнадцать минут после возвращения Вики с несостоявшегося свидания.

— Эй, принцесса! — окликнула она сестру, скидывая туфли. — А ты почему уже дома?

Отклика не последовало.

Рита прошла в комнату. Вика сидела у стола, уставившись на букет антуриумов, и курила. Эль Греко мог бы написать с нее кающуюся деву Марию, опустившую сигарету, а Тициан — вообще большинство своих картин.

— Понятно, — усмехнулась старшая. — Прошла любовь, завяли помидоры… Девочка плачет — мальчик не пришел… Не пришел?

Вика снова не ответила.

— Так позвони ему! Может, случилось что… Бизнесмен — профессия опасная. Хуже шахтера.

— Он телефона не оставил.

— Предусмотрительный. А офис у него где?.. А живет где?.. Что, тоже не знаешь?

Сестра промолчала.

— Ну, тогда понятно, — усмехнулась Рита, почувствовав вдруг смутное удовлетворение. — Был Голливуд, да весь вышел, стоило только о деньгах заикнуться… Нет, ну почему все мужики — такие козлы? Когда клеится, так прямо орел. Звезду с неба достать — что в лужу плюнуть! А когда до дела доходит, то какие-то несчастные две штуки баксов в долг дать — жаба душит.

— При чем тут деньги? Я же с ним не из-за денег…

— Да ладно тебе… Будто я не видела, как ты на его тачку пялилась. Небось, если б он тогда на стареньких «Жигулях» подкатил, и во двор бы спускаться не стала… А я ведь предупреждала: губу не раскатывай! У этого Леши таких как ты — до Москвы в два ряда построить можно.

— Нет, — упрямо возразила Вика. — Он не такой.

— Такой-такой! С рогами и с бородой… Этих козлов учить надо, чтобы…

Снизу, со двора, донесся громкий звук клаксона.

Вика вздрогнула и, взглянув на умолкнувшую сестру, подскочила к окну. А в следующую секунду, радостно улыбаясь, выбежала в коридор.

Оборотень-олигарх был сух, словно качественный памперс.

— Привет. Я опоздал… Были причины.

— Что-то серьезное?

— Ну да, в общем… Слушай, я тебе сказать хотел…

Леха хотел продолжить признание, что никакой он не олигарх, но осекся: на груди кандидатки на руку и сердце красовался знакомый кулон. Тот самый, что он приметил у студентки из музея… Именно он, без сомнений. Вот те раз…

— Красивая вещь… Откуда она у тебя?

— Сестра на Новый год подарила… Леш, да что с тобой? Что случилось?

— Ничего, — совсем глухо отозвался Быков. — Все в порядке… Я про деньги помню, не волнуйся. Просто на нас налоговая наехала с проверкой. Стуканул кто-то, что ли?.. В общем, пока они работают, я наличку снять не могу. Ты подождешь еще немного?

— Хорошо, хорошо… — успокоила Вика. — Это не сильно горит.

Быков снял очки и сунул их в нагрудный карман.

— Слушай, у меня голова разболелась… Из-за проверки… Отлежаться надо.

— Конечно! Хочешь, с тобой поеду?

— Нет, нет… Это у меня бывает. Нервы. Я позвоню… Завтра.

* * *

Сидя рядом с Быковым в салоне джипа и слушая рассказ друга, автор этюда «Захват в багровых тонах» зеленел от праведного гнева, все больше превращаясь в Шрека.

— Интересный поворот сюжета… — констатировал он, когда коллега умолк. — А ты не ошибся?

— Я этот брелок, то есть кулон… как тебя сейчас, видел. Это самоделка, второго такого не может быть по определению.

— Да, непростая девочка… Поторопился ты. Надо было личность пробить, прежде чем в омут головой. По учетам проверить.

— Ты свою Ленку пробивал?!

— Я ж тебе говорю: подорвался. Не до пробивок было. А сейчас — может, и проверил бы.