В тени Нотр-Дама - Йорг Кастнер Страница 23

В свою очередь, как и причетник Одон, я быстро отступил назад в тень, надеясь, что Жиль Годен, нотариус Шатле, не узнал меня, ибо неизвестно, какими причинами он руководствовался, коли увидел во мне убийцу целестинца.

— Что случилось, месье? Вам нехорошо? — спросил Одон, когда я ударился спиной о стену и больно стукнулся затылком.

— Оступился в темноте, — пробормотал я. — Лучше, если вы пойдете вперед. Я не летучая мышь, чтобы превосходно ориентироваться в темноте.

— И не место здесь для человека из плоти и крови, к тому же ночью, о нет, — пробормотал Одон и взял снова на себя обязанности проводника.

По дороге я как бы невзначай спросил:

— Вам известны гости архидьякона, Одон?

— Я их даже не видел, — ответил причетник к моему удивлению.

Я полагал, он поведет меня снова вниз, но келья Пьера Гренгуара располагалась не в монастырских пристройках собора Богоматери, а также не в жилом квартале клириков, а здесь, наверху, в колокольне башни.

Когда я вслух удивился по этому поводу, Одон заметил:

— Я тоже не захотел бы здесь жить. Отец Фролло и его звонарь — не совсем располагающее общество, не так ли? — он посмотрел по сторонам и добавил шепотом:

— Будьте начеку, месье Сове!

Прежде чем я еще сумел спросить, чего мне следует опасаться, причетник уже исчез, вероятно, радуясь тому, что смог покинуть башню с колоколами.

Так как келья не была заперта, я вошел и оглядел мое новое пристанище. Бронзовая лампа с двумя рожками на большом столе излучала яркий свет; вопреки своим словам, архидьякон рассчитывал на мое позднее появление. Келья была просторной и чистой, и если затопить небольшой камин, то здесь стало бы даже приятно тепло. Два больших окна обеспечивали достаточный дневной свет, что немаловажно при работе переписчика.

Рядом с лампой находились все инструменты, необходимые для моей работы: пишущие перья, кисти, чернильницы, щипы, линейки и угольники, скребки и ножи для заточки перьев. Я достал перья из украшенной резьбой деревянной шкатулки и оценивающим жестом провел по их кончикам вдоль указательным и большим пальцами. Инструменты были высшего качества — согласно предписанию, исключительно первые из пяти маховых перьев левого крыла взрослого гуся, закаленные в горячем песке.

Рядом лежали три книги в кожаных переплетах, две толстые и одна тонкая. Две из них оказались девственными как Богоматерь, а вот в третьей были исписаны все шестьсот страниц — замысловатым почерком, что стало традицией для рукописей монастырей. Монах как издатель все же исключался, потому что строки были написаны по-французски, а не по латыни. Взгляд на заголовок подтвердил мое предположение: «Размышления и достопримечательности о комете, которая появилась в 1465 году. Собрано и записано Пьером Тренгаром».

— Вы уже занимаетесь своей работой, очень похвально, месье Сове, — отец Клод Фролло, возникший будто из ниоткуда, вошел в келью и указал с тонкой улыбкой на раскрытую книгу. — Гренгуар, к сожалению, покинул службу у меня после того, как переписал мне эту книгу о комете. Ему было очень одиноко здесь наверху. Надеюсь, вы находитесь не в такой власти мирских утех, чтобы вцепиться в подол юбки неверующей.

— Не знаю, о чем вы говорите, отец.

— О Гренгуаре, который поменял, — руки Фролло описали круг, словно он хотел охватить всю колокольню, — небо Парижа на последнее болото сточной канавы. Вы не слышали, о чем растрезвонили уже уличные мальчишки?

— Нет, — отвегил я искренне, как и было на самом деле. — Что случилось с Гренгуаром?

— Прошлой ночью он отпраздновал свадьбу с египетской танцовщицей.

— Вы имеете в виду Эсмеральду, отец Клод?

— Да, Эсмеральду, так ее называют, — гнев и презрение появились в голосе Фролло. Как представитель высшего духовенства, он не мог понять, что мужчине показалось привлекательнее провести свою жизнь рядом с жуткой цыганкой, нежели в этой уединенной канцелярии.

— Как Гренгуар решился жениться на Эсмеральде?

— Спросите лучше, как египтянка решилась выбрать его себе в мужья. Он был настолько глуп, что отправился в королевство нищих и мошенников. Они уже хотели было вздернуть его на веревке, когда Эсмеральда сослалась на старинный закон мошенников, по которому женщина может забрать себе мужа с виселицы. Языческий обычай, который потакает похоти и разврату! — глубокий вздох, и лицо Фролло стало суровым. — Новая метла метет по-новому. Не об этом ли писал мэтр Фрейданк? В этом смысле, возможно, лучше всего, если другой, например, вы продолжите работу Гренгуара, месье Сове. Будьте прилежны и порядочны, тогда вы будете щедро отблагодарены не только божественной платой.

— Книга о комете еще не готова?

— Готова. Месье Гренгуар добросовестно внес все, что он сумел разузнать об истории комет и, особенно, о комете 1465 года. Ваша работа заключается в том, чтобы переписать книгу. Но только это не все, в маленькую книгу вы должны вносить все, что вам повстречалось странного, противоречивого и загадочного во время работы.

— Итак, реестр к книге Гренгуара о комете, — сказал я, и Фролло кивнул. — Эта комета так важна?

— Именно это я и хочу выяснить, как человек церкви и слуга науки. Кометы — это бич Божий или посланники зла? Запишите все, что вам придет по этому поводу на ум, месье Сове. Я буду следить за продвижением вашей работы. Здесь наверху вы найдете необходимый покой, чтобы быстро приступить к делу. Если вам что-то потребуется, обратитесь к Одону и другим причетникам. Я распоряжусь, чтобы они во всем помогали вам, — он повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился в дверях и снова обернулся ко мне. — Ах да, еще одна просьба: чтобы не отвлекать меня от занятий: никто не входит без разрешения в келью, которую я устроил для себя здесь наверху!

Он назвал это просьбой, но звучала она как приказ, подкрепленный его строгим взглядом. Когда он ушел, я задался вопросом, какой это мог быть род его занятий, что для этого ему потребовался нотариус. Ради юридических исследований мне показалось ненужным запираться в башнях Собора. И все же речь должна идти о правовом вопросе. Это мне стало ясно, когда я вспомнил имя второго посетителя Фролло: Жак Шармолю, королевский прокурор в духовном суде. Я вчера видел во Дворце правосудия этого седовласого мужчину с морщинистым лицом.

Страх охватил меня: что, если собрание юристов могло касаться непосредственно предполагаемого убийцы мэтра Аврилло, некоего мсье Сове? Но если бы меня узнали, то давно позвали бы сержантов стражи и велели арестовать.

Когда я услышал шаги, затаил дыхание и подошел к двери. В щелочку я увидел Клода Фролло и двух его гостей, идущих к лестнице. Очевидно, архидьякон попрощался с Шармолю и Годеном. Мне это было только на руку.

Немного успокоившись, я опустился на мягкую подушку массивного стула писца и задумался, как мне избавиться от подозрения в убийстве. Тут я вспомнил про резную вещицу, дар умершего целестинца.