Глоток страха - Анна и Петр Владимирские Страница 23

Лошадь действительно совершала променад в круглом дворе «Арены», внизу, в пролитом на город молоке зимнего тумана. А выше, над двором, лошадью и гостиницей — на холме бестелесно парил собор Святого Юра, первое рассветное приветствие города Льва.

И вдруг утренний молочный покой прорезал душераздирающий женский крик.

«Началось», — подумала Вера почти спокойно и проснулась окончательно. Деловито натянула джинсы, свитер. Под нарастающий топот в коридоре обулась. А когда вышла из номера, гостиница уже вся гудела. Шум доносился из правого крыла. Туда бежали работники гостиницы, другие в форменной одежде бежали обратно. Словно в замедленной съемке, открывались двери номеров, в коридор выползали заспанные киношники.

Вера краем глаза увидела знакомое лицо и поймала за локоток пробегающую мимо Роману.

—Вероника Абдулова? — коротко спросила Лученко.

—Что? Кто это? — удивилась Романа. — Простите, мне надо… Там мертвый мужчина… Сказать, чтобы вызвали милицию. Простите…

Вера отпустила ее. Странно. Что за мужчина? Посмотрим.

Дверь одного из номеров была распахнута. На полу виднелось распростертое тело. Люди растерянно толпились в дверном проеме, самые смелые окружили лежащего.

Минуточку!.. Это же Лидкин номер. Ну да, точно…

Открывшаяся взгляду картина казалась нереальной, дикой. В груди у человека торчал кинжал. А он смотрел на потолок. Режиссер Эдуард Николаевич Ветров. Посреди чужого номера. В люксе у актрисы Завьяловой.

Над ним застыла Кармен. Она смотрела на столпившихся отчаянным взглядом, словно умоляла их забрать от нее этот кошмар. Она повторяла одну и ту же фразу: «Этого не может быть! Этого не может быть! Этого просто не может быть!» Опустилась на колени, но кто-то ее оттащил за руку. Она покорно отошла.

Аниматоры, не выспавшиеся, наспех одетые, молча окружили мертвого. Немногие из них в своей жизни вот так, лицом к лицу, сталкивались со смертью. Тем более с насильственной. Шокированные люди застыли плотной толпой над Ветровым и его женой. Первым из ступора вышел Батюк.

— Вызовите милицию! Срочно! — скомандовал он.

—«Скорую», вызовите «скорую»! — очнулась Кармен. Она умоляюще протянула руки в сторону Веры.

«Никакая "скорая" уже не поможет», — подумала Лученко, а вслух сказала:

— Пожалуйста, выйдите все из номера.

И хотя она не повышала голос, киношники стали медленно выходить из номера. Остались Вера, Завьялова, Батюк и Кармен.

—Я сказала — все, — повторила Вера.

Батюк, непривычно серьезный, пробормотал: «Идемте, дети мои, мы здесь уже ничем не поможем», — и увел остальных за собой.

Вошла девушка, администратор гостиницы, тихонько шепнула, что милиция скоро приедет, и присела в сторонке.

Неожиданно в люксе Завьяловой появился Олаф Боссарт, позже всех вышедший из своего номера. Увидев распростертого на полу Ветрова, он изумился:

—Это же мой кинжал!

Не сводя взгляда со своего оружия, он чуть было не кинулся вытаскивать его из груди убитого. Лученко остановила Боссарта и выпроводила его наружу. Попросила администратора запереть номер и вышла в холл, где уже перешептывались участники фестиваля. Все ждали приезда милиции.

Лученко не стала утешать заслуженную артистку и свою подругу Завьялову, с которой случилась истерика. И не стала слушать объяснения шведа о кинжале. Оказывается, вернувшись с фестивальной тусовки под утро, он обнаружил его пропажу. Вера подошла к Кармен и молча положила руку ей на плечо. Этот незначительный жест помог Ветровой выйти из шокового состояния. Она разрыдалась.

Появилась милиция. Одни сотрудники опрашивали свидетелей, другие быстро и уверенно занимались своим делом в Завьяловском люксе. Вера сидела в коридоре на диванчике и фиксировала краями глаз вспышки фотоаппарата. Какой-то эксперт, открыв аккуратный чемоданчик с набором принадлежностей, примостился на журнальном столике и кисточкой методично обрабатывал бутылку из-под Мартеля и два фужера. Затем, сосредоточенный и внимательный, опустился на колени возле тела, ущипнул кожу Ветрова, точно надеялся пробудить умершего к жизни. Руководитель следственной бригады склонился к медику, и они тихонько переговаривались.

Вера думала о своем, и ее мысли метались, как птицы. Она, кажется, находилась в еще большем шоке, чем остальные. Почему Ветров? Зачем? Ведь он ей не снился, снилась жена этого бизнесмена, Черного Абдуллы. Почему кинжалом? Она уже давно поняла, что убивает одним и тем же способом какой-то маньяк. А тут совсем другое… От этой неожиданности Вера совсем растерялась и трагедии пока не осознавала.

—Слава богу, не серийное. Удар кинжалом, а не разрыв артерии, — донесся до нее приглушенный шепот.

Она насторожилась.

—Ф-фух, полегчало. На бытовой почве, должно быть? Что еще?

— Причина смерти вполне очевидна. Похоже, ему нанесли только один удар, и он скончался на месте, там же, где упал. Удивительно мало крови.

—Да, это не тот. Другой кто-то. Там крови было море… Свои, наверное.

Они еще что-то бубнили про фактический разрыв тканей грудины и что кинжал перекрывает ток крови… Повеселели оттого, что вампиром тут и не пахнет. А Вера, наоборот, помрачнела.

Ушибленная душа наконец заныла…

Сколько раз она сама успокаивала людей, пораженных внезапной смертью близких, знакомых. Ведь только что ты с человеком разговаривал. Ты его еще видишь и слышишь в своем воображении. И вдруг — его нет. Совсем. Нигде. Странно, больно, несправедливо. Оборвалась нить. Хотя познакомиться по-настоящему вы еще не успели. А близким всегда больнее. У них рвутся не нити, а канаты.

Да, успокаивала. Говорила, что к смерти привыкнуть нельзя, и никакие доктора, никакие даже вроде равнодушные к ней санитары не привыкают. Они просто переключаются, и все. Напоминала, что не боль страшна, а ее ожидание, и не смерть, а лишь мысль о ней. Советовала практически: мысли о вечном — мыслями, проблемы — проблемами, а жизнь — жизнью… Но сейчас эти советы самой себе не помогали. Не помогало ни переключение, ни вытеснение. Жгла почему-то страшная мысль; что если бы она не приехала во Львов, то с Ветровым ничего бы не случилось. И он продолжал бы снимать свои мультфильмы.

Тем временем львовская милиция привычно делала свое дело. Несколько часов оперативники опрашивали всех, кто так или иначе имел отношение к убитому. Милиционеры, вначале повеселевшие оттого, что убийство не вписывается в серию, снова помрачнели. Работать с полусотней человек из разных стран — спасибо большое! И фестиваль скоро кончится, дня четыре — и поминай творческих деятелей как звали. К тому же хозяин фестиваля — не просто абы кто, а очень влиятельный и известный в городе человек: Авраам Тембулатович Мамсуров.

Но деваться им было некуда, надо работать. Они ухватились за версию «самоубийство», ее высказал первоначально один из следственной бригады. Но ее нужно подкрепить фактами, а как? Тут еще эта докторша, некстати приткнувшаяся к фестивальной тусовке. Она категорически утверждает, что, общаясь с Ветровым накануне несчастья, не заметила ни малейших признаков склонности к суициду. Ну, это еще ничего не значит. Доктора часто ошибаются.