Блондинки моего мужа - Ирина Потанина Страница 23

— У вас плохое зрение? — я показала глазами на лупу. — Тогда не стоит сидеть в полумраке, выключите лампу, откройте шторы.

Я действовала строго по инструкции. В составленном лично Жориком портрете Лихогона отмечалось, что Петр Степанович уделяет серьезное внимание своему здоровью и любит, когда окружающие заботятся о нем.

— Нет. Хорошее. Выстраиваю по вашим ответам одну забавную гипотезу. Утверждается, что по манере написания, не по почерку, а именно по манере письма — где писал резче, где медленнее, где надавливал сильно, где почти не отрывал ручку от бумаги, — можно достаточно точно определить состояние автора в момент написания.

В момент написания я мысленно ругалась с Жориком и проклинала Лихогона, периодически отвлекаясь на то, чтобы ответить в вайбере на вопросы Марии, беспокоящейся о том, как все проходит.

— И что было с моим состоянием? — предчувствуя самое худшее, поинтересовалась я.

— Похоже, вы немного нервничали. Но успокоились, когда узнали, что тесты, проверяющие логику, можно будет пройти онлайн, пользуясь подручными материалами. Так, с логикой вы справились. А как обстоят дела с эрудицией?

По моим представлениям, с эрудицией у меня было вполне приемлемо. В бочке сидел Диоген, сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, Муму утопил Герасим, а написал Тургенев.

— К примеру, физика. Ответите на пару вопросов?

С физикой у меня был давний антагонизм, но общие представления о ней я, безусловно, имела. Я лукаво сощурилась, немного выгнув спину для придания атмосфере легкого налета эротики, и улыбнулась. Мол, нашли чем пугать, справлюсь!

— Скажите, что собой представляет закон всемирного тяготения?

— Это когда тела друг к другу притягиваются, — не задумываясь ответила я, лишь по резкому покраснению Лихогона ощутив, что мой ответ в сочетании с выбранной ранее позой и томными интонациями прозвучал уж слишком игриво.

— Ну… — Лихогон несколько раз мотнул гривой, встряхивая наваждение. — В общем верно. А более конкретно?

И тут я вспомнила фразу из спектакля, который ставился в одном знакомом мне театре.

— Вот Ньютона шарахнуло по кумполу, — лихо подражая хулиганским интонациям завзятого двоечника, ухмыльнулась я, — он думал — яблоко, а оказалось — закон всемирного тяготения.

— Т-а-а-к, — заинтересованно протянул Петр Степанович. — А о законе Архимеда что скажете?

— Неплохой закон, — серьезно закивала я. — Конечно, на любителя, но очень даже ничего.

Судя по ошарашенному взгляду, моим ответом Лихогон не удовлетворился. Он что, физика-теоретика, что ли, на работу себе ищет?! Мне об этом ничего не говорили. И вообще, нашел кого подавлять интеллектом! Обидеться, что ли? Нет, лучше расскажу ему этот злополучный закон.

— Ну, слушайте. Вот залажу я в горячую ванну.

Лихогон на миг закатил глаза к потолку, порывисто вздохнул и еле слышно поинтересовался:

— Почему в горячую?

— В холодную я не полезу, — пояснила я. — Так вот, залажу я в горячую ванну, и на голову соседей выливается ровно столько воды, сколько веса в моем теле.

Еще несколько минут мы пререкались на тему разницы между весом, объемом и всеми прочими мерами.

Позже, выслушивая подробности о моем собеседовании, Жорик твердо заявит, что Лихогон надо мной попросту насмехался и что если бы он действительно решил проверить чьи-то познания в физике, то задавал бы наверняка совсем другие вопросы. В ярости мой муж даже попробует пойти на попятную, мол, «меняем план, нечего связываться с человеком, который так издевается над сотрудниками», но я его, конечно, отговорю, напомнив, что в конечном итоге мы все же добились своего. Но это будет вечером, пока же, насупленно глядя в глаза потенциального шефа, я понимала, что провалилась.

Еще через пять минут разговора я была твердо уверена, что на работу меня не возьмут. В глубине души я даже радовалась этому факту. То, с каким рвением Лихогон отстаивал необходимость правильного изложения закона Архимеда, полностью убеждало, что передо мной человек не вполне нормальный. А с психами я, как истинный ценитель собственной индивидуальности, предпочитала не связываться. Подобно тому, как не может быть двух хозяек на одной кухне, точно так же наличие двух ненормальных в одной компании приводит обычно к жутчайшим катастрофам. Наше с Жориком партнерство было явным тому подтверждением.

— Хорошо хоть, физика у вас хромает, — вопреки моим ожиданиям резюмировал Лихогон. — А то прямо неудобно как-то было вас к себе на работу принимать. С такой-то квалификацией, — Лихогон насмешливо кивнул на мой тест.

— Простите, вы сейчас пытаетесь обидеть меня или себя? — я действительно не поняла, что он имел в виду.

— Я пытаюсь найти повод, чтобы взять вас на работу. Признаться, вы мне симпатичны.

— Надеюсь, на сути моей работы это не отразится, — холодно отреагировала я, памятуя, что Лихогон не терпит легкомыслия. — Я — человек серьезный. И сюда пришла вовсе не для того, чтобы выслушивать комплименты.

— Ну, как хотите, — Лихогон пожал плечами, и мне вдруг показалось, что обе ключицы его при этом коснулись мочек ушей.

Может, он йог? Или у меня очередные проблемы с воображением?

Любопытство на несколько секунд вытеснило из моей головы здравый смысл. Забывшись, я попыталась повторить только что виденный жест и, окончательно убедившись, что коснуться ушей одновременно обоими плечами невозможно, недоуменно уставилась на Лихогона.

— Что? А! Не волнуйтесь. Накладные плечи на пиджаке. Ошибся с размером, а отпарывать лень. С такой любовью пришивал.

— Вы еще и шьете? — я была совершенно сбита с толку.

— Да. Но заказы не принимаю. Предупреждаю сразу, а то все обычно пытаются попросить что-нибудь сшить.

— Я думала, вы занимаетесь частным сыском, — ядовито заметила я.

Мой Георгий шить не умел. Это задело меня похлеще, чем запасной выход из кабинета Лихогона.

— Я занимаюсь всем, — широко улыбаясь, протянул Лихогон.

В этот момент телефон, висящий на стене возле стола, тихонько запищал. Не утруждая себя снятием трубки, Лихогон нажал кнопку громкой связи. Несколько удивившись подобной публичности, я почувствовала себя неловко. И даже в сторону отвернулась, демонстрируя, что не привыкла проявлять особое внимание к чужим разговорам. Тут же пришла уверенность, что Петр Степанович нарочно проверял меня, так пристально он наблюдал за моей реакцией.

— Да! — крикнул Лихогон в аппарат, хотя кричать совершенно не требовалось.

— Петр Степанович, — из телефона раздались слезливые интонации тихой секретарши, — я не удержалась и помыла пол, и теперь… Ох…Компьютер не включается… Что же делать?

Лихогон набрал полную грудь воздуха, собираясь отвечать, но вдруг передумал и, вопросительно кивнув мне, показал глазами на телефон. Очередная проверка, стало быть. Ну, этим меня не проймешь. Я хорошо помнила, как сама знакомилась с компьютером, поэтому прекрасно понимала переживания тихой секретарши. Достаточно свежи еще были в моей памяти собственные глупые ошибки. Слишком хорошо еще я помнила, откуда они произрастают.