Кристина + Сергей = Смерть. Любовь под присмотром КГБ - Леонид Млечин Страница 22

— Нет, — объяснил Рожков, — «Победой» отправляем только вещи. Полпред с семьей поплывет на шведском пароходе.

Нью-Йорк. Порт

Григорий Игнатенко срочно встретился с Аристотелем Оазисом — в том же греческом ресторане, что и в первый раз. Есть ничего не стал. Сразу приступил к делу:

— Есть смысл отправить вашу семью на шведском пароходе. Это сложнее организовать. Но думаю, все получится. А плюс в том, что пароход в том числе сделает остановку в Афинах, и ваша жена с ребенком спокойно сойдут на греческий берег, где они будут в безопасности.

Аристотель Оазис поверил Игнатенко.

Он даже не мог проводить жену и дочь в порт. Не хотел, чтобы их видели вместе. Перед отъездом склонился над Кристиной и нежно поправил шапочку, прикрывавшую красивое личико. Прошептал:

— Я позабочусь о тебе, деточка. Ни о чем не беспокойся.

Игнатенко уже находился в порту, когда подъехало такси с женой Аристотеля Афиной Оазис. Несколько растерянная, она держала девочку на руках. Игнатенко легко подхватил ее чемодан и повел Афину к трапу шведского судна. Предупредил:

— Молчите, вы не знаете английского. Говорить буду я.

Он показал свою дипломатическую карточку и ее новенький советский паспорт. Скучающий американский иммиграционный инспектор сверил фамилию со списком пассажиров и приглашающе махнул рукой:

— Вас, русских, необычно много на пароходе. Только что ваш дипломат с семьей приехали.

Когда поднялись на палубу, Игнатенко провел жену Оазиса в отдельную каюту:

— Я обо всем договорился с помощником капитана. Мы ему хорошо заплатили. Еду вам будут приносить сюда, в каюту. Захотите выйти на палубу — на всякий случай держитесь подальше от остальных пассажиров. В Афинах вам помогут сойти на берег… Ни о чем не беспокойтесь. Мы с вашим мужем давние партнеры и держим слово, которое дали друг другу.

Москва. Министерство государственной безопасности

В огромный кабинет министра государственной безопасности Виктора Семеновича Абакумова вошел дежурный:

— Товарищ генерал-полковник, разрешите…

Абакумов нетерпеливо махнул рукой:

— Какие новости из Одессы?

— Летчики морской авиации Черноморского флота, облетев указанный район, обнаружили сгоревший теплоход «Победа» к юго-востоку от Ялты. На воде визуально наблюдаются несколько шлюпок с людьми.

— Список пассажиров составили?

— Так точно!

Дежурный положил папку на стол. Министр раскрыл ее и начал просматривать. Глаза остановились на знакомой фамилии:

— Громыко? Андрей Андреевич? Первый заместитель министра иностранных дел?

Дежурный кивнул.

Абакумов мрачно взялся за трубку правительственного телефона:

— Диверсия. Я должен немедленно доложить хозяину. Громыко — его любимец…

Генерал-полковник Абакумов был в фаворе. Вождь считал, что он хорошо себя проявил во время войны. Адъютант Абакумова в столовой восхищенно и даже с трепетом в голосе рассказывал приятелям, что Виктор Семенович вечерами пешком гуляет по улице Горького:

— Представляешь, со всеми здоровается и велит нам раздавать старухам по сто рублей. Они крестятся и благодарят.

Еще говорили, что Абакумов любит фокстрот, футбол и шашлыки — их ему привозили из ресторана «Арагви». А еще через несколько лет генерал-полковника Абакумова с треском сняли с должности и арестовали. И тот же адъютант, хихикая, рассказывал, будто бы когда Абакумова еще назначали министром госбезопасности, то на заседании политбюро он вроде как засомневался в своих силах:

— Товарищ Сталин, ведь у меня нет опыта…

Это легкое кокетство обычно прощается. Но в тот раз вождь, по словам адъютанта, почему-то пришел в плохое настроение и оборвал кандидата в министры:

— У нас, товарищ Абакумов, сейчас много свободных мест директоров чайных. Если вы в себе не уверены, может, назначить вас директором чайной?

Адъютант страшно веселился:

— Вот был бы номер, если бы Абакумова прислали к нам заведовать чайной! А мы бы с тобой заходили и небрежно так говорили: «А ну-ка, любезный, завари нам чайку». Представляешь себе?

Жена министра арестована

В новом кабинете Громыко в министерстве иностранных дел два монтера возились у приставного столика с батареей телефонных аппаратов — под присмотром пузатого офицера госбезопасности. Он доверительно заметил Громыко:

— «Кремлевку» и аппарат междугородной правительственной ВЧ-связи я сам проверил. Новенькие, мембраны мощные, слышимость хорошая… И такие же аппараты установим вам дома.

Многозначительно пояснил:

— Особое распоряжение нашего начальства!

Валентин Михайлович Рожков вошел в новый кабинет Громыко:

— Вызывали, Андрей Андреевич?

Громыко подошел к нему и крепко пожал руку:

— Я ведь еще не поблагодарил вас… Если бы не вы, мы с семьей остались бы на «Победе». И неизвестно, остались бы живы… Сорок с лишним человек погибли… Ужасная трагедия… Так что я вам очень благодарен.

Высокий и красивый Рожков смутился:

— Андрей Андреевич, вы преувеличиваете мои заслуги…

Громыко не был склонен к сантиментам и перешел к делу:

— Хочу предложить вам место заведующего секретариатом. Как вы отнесетесь?

— Почту за честь и впредь работать с вами, Андрей Андреевич!

Громыко не без удовольствия посмотрел на молодого человека:

— В ваши годы — это большое повышение. Так скоро и послом поедете.

Рожков хотел выйти, но остановился:

— Я только должен вас поставить в известность, Андрей Андреевич, относительно своих родителей. Они жили в Киеве, в сорок первом эвакуироваться не успели, оказались в оккупации. И я ничего не знаю об их судьбе. Я же работал в Нью-Йорке, поехать в Киев не мог. Писал старым знакомым, никто ничего не знает.

Стоявший рядом офицер госбезопасности предположил:

— Может, их угнали немцы, когда отступали?

— Так война кончилась. Они бы давно вернулись. Боюсь, они погибли.

— Не хороните родителей раньше времени, — остановил его Громыко. — Думаю, они найдутся.

Громыко приехал домой раньше обычного. Ужинать не захотел. Сказал жене:

— Прогуляемся. Устал.

Почувствовав настроение мужа, Лидия Дмитриевна оделась потеплее — все-таки январь, и они вышли. Уже стемнело. На улице никого не было.

Андрей Андреевич взял жену под руку, сказал:

— Сегодня арестовали Полину Семеновну Жемчужину.

Лидия Дмитриевна вздрогнула: