Неприкаяный ангел - Алексей Шерстобитов Страница 22

Отзывчивая и добрая, доверчивая и заботливая, она имела стержень жесткий и волевой, но не чувствовала этого сама, а соответственно не показывала и окружающим, пока не пришло время столкнуться с очевидным злом.

Происходящее в детский сердцах, часто не соответствует настоящему пониманию случающихся событий, от этого подростки бывают жестоки и неоправданно злы. Совершив страшное, они в последствии рассказывают об этом, как о чем-то обыденном, словно не с ними случившемся. Поддающиеся неосознанно вполне взрослым эмоциям, не думая о последствиях, совершают деяния, вызывающие ужас, даже у тех из взрослых, прошедших страшный путь, и казалось бы, повидавших и испытавших невозможное.

Случилось так, что мальчик на три года старше Татьяны, испытывал к ней серьезные, для этого возраста, чувства. Он не находил желаемой взаимности, ощущая на себе только знаки дружбы. Все происходящее не может касаться одного человека. Связанное и спутанное воедино, отзывается на окружающих, а от них, возвращается к нам обратно.

Одноклассница Егора, не равнодушная к нему, невзлюбила свою мнимую соперницу, а чувствуя явное превосходство в возрасте и силах, решила применить свое преимущество. Подговорив подруг подкараулить девочку по дороге домой, Рита не рассчитала некоторые, казалось бы, мелочи, и вместо одиноко идущей дочери «Солдата» в «засаду» попал и провожающий ее поклонник.

Отступать уже было поздно, и девятиклассницы пошли на крайние меры, почти сразу набросившись на шестиклассницу. Девочки дерутся жестко – это не секрет, но то, что происходит, когда неконтролируемый гнев, часто беспричинный, вырывается наружу, и превращается в избиение, не поддается описанию и определению.

Татьяна не получила ни одного удара, поскольку Егор, воспитанный в семье офицера, имел понятие и о чести, и о достоинстве, а потому не допустил расправы, переведя всю ненависть на себя:

– Рит, это касается только ее и меня, мы просто друзья, я помогаю Тане, потому, что мне это нравится… – Любая женщина, заподозрившая гораздо больше, чем дружба, даже если не имеет никакого права на этого мужчину, воспримет такие слова, как бык взмах красного плаща тореадора…

– Нннн, значит любовнички! Беспризорница и клоун! Ха-ха-ха!!!.. – Возможно дальше этого развития событий и не имели бы своего продолжения, но юноша посмел взять Татьяну по руку, поднять ее ранец, выбитый одной из подруг, из его рук, и с достоинством начал удаться, даже не оборачиваясь.

Бурая краска залила лицо Риты, получая двойной удар – потерянная возможность обрести кавалера и позор перед подругами, уже с улыбками язвящими над ее растерянностью.

Злоба, еще минуту назад, сконцентрированная на девочке, моментально поменяла свой вектор и уперлась в спину одноклассника.

Странная возможность зла, объединяться без каких-либо предварительных договоренностей, и выплескиваться моментально, лишь получив микроскопический мимолетный позыв:

– Ах ты, сука! Да кто ты есть, голытьба! Мой отец перевернет всю твою семейку и пересажает всех твоих родственников…, да я заявление на тебя напишу, и в тюрьме тебя «петухом» сделают!!!.. – Она знала, о чем говорила, поскольку отец, по стечению обстоятельств, был прокурор, а мама судьей районного суда. Дочь часто была очевидцем их сор или застольных разговоров, где «коллеги» обсуждали многие моменты и анекдоты, происходящего в обеих системах…

Поскольку сказанное не произвело никакого впечатления, а улыбка обоих молодых людей, ощущалась даже со спины, гнев возрос многократно и превратился в действие. Причем каждая из девушек действовала соответственно своей изобретательности. Рита подбежала и ударила, как ей теперь казалось, предавшего ее кавалера, ногой и попала каблуком – шпилькой в копчик. Ближайшая из подруг метнула заранее припасенный увесистый камень, попавший в низ затылочной части головы. Третья, ничего более не придумала, как ударить, уже упавшего без сознания, заостренным концом туфли в голову, угодив точно в висок…

Потом, они не смогут сказать, каким образом удары получились такими точными и нанесшими настолько страшные раны, что получивший их, скончался в тот же день, не приходя в сознание.

Этим не закончилось, еще минут пять Татьяна оттаскивала обезумевших подростков, избивающих, чем угодно и куда угодно. Она молила прекратить, или начать бить ее саму, но глухи и слепы охваченные яростью люди.

Уже охрипнув, обезвоженная от переживаний и потоков слез, стояла она на коленях, прикрывая собой голову своего друга, получая заодно тычки, уже обессиливших, девушек, когда появился вызванный, кем-то из магазина, у входа в который все это происходило, наряд полиции. Через двадцать минут карета скорой помощи увезла обоих, а избивавших школьниц доставили в отделение УВД.

Показания допрошенных, противоречили настолько, что пришлось прибегать к записи видеокамер, установленных, как внутри магазина, так и у входа. На счастье Татьяны, нападавшие успели пройти место предполагаемого столкновения, завернуть за угол и выйти на открытое место, где все и началось. Правда, этого не заметили сами три девочки. В своих показаниях они всё валили именно на нее, уверяя, что, как раз таки, они то и оттаскивали сбесившуюся малолетку от бросившего ее парня Риты. Правда, этот было единственное, в чем они совпадали.

Просмотренная видеозапись, указала очевидных виновников и конкретную вину каждой из них. Стараниями, следователя, понимавшего, что записи, при таких родителях, могут не «дожить» до суда, а Татьяна, на основе показаний, Риты и подруг, может невинно пострадать, попали в интернет, следом на телевидение, что и помогло, избежать нависшей над сиротой угрозы.

Происшедшее, можно было бы забыть, и больше не возвращаться, но все вылившееся оказало огромное влияние на девочку, и прежде всего, дало толчок к ее возмужанию и осознанию существования зла мира.

Ситуация усугубилась болезнью Элеоноры Алексеевны – инфаркт, хоть и не имевший страшных последствий, поскольку оказание квалифицированной помощи подоспело своевременно. Как раз в этот момент, старушка приехала в больницу забирать внучку.

Очнувшись после приступа, первое, что она увидела – это невероятно повзрослевшие глаза Татьяны. Решимость, ярко пронзавшая этот взгляд, по началу, даже испугала, а охрипший голос и его интонации, дали понять – детство позади!

Несколько часов дочь, находящегося уже несколько лет в коме осужденного, переходила из палаты в палату, переживая и молясь то за Егора, оказывается совсем ей не знакомого, то за единственного близкого и родного ей человека, находящегося в палате, этажом ниже. Появившиеся родители мальчика, увидев её растрепанную и заплаканную, сжимающую, уже безжизненную руку их сына, убитые сами, навалившимся горем, растерявшиеся, стенали и рыдали у ног своего отпрыска, единственного, и появившегося уже в позднем возрасте, а значит любимого и долгожданного людьми, вполне понимающими, что другого уже не будет!

Не было в этот день в больнице ни одного человека, не проникшегося к этим людям, особенное участие принимал доктор – начальник хирургического отделения, по стечению обстоятельств, друг отца Татьяны.