Трали-вали - Владислав Вишневский Страница 22

– Ты чё-о, нале-ево, кажется!

– Нет, напра-аво, я говорю! Ты, придурок! Я лучше знаю!

– Ладно-ладно, не спорьте, это деталь, – примирительно перебил возникшую было перепалку Гейдар, и указывая на импортную машину, по свойски подмигнул мальчишкам. – Крутой, наверное, мужик, да?

– Конечно, крутой. – Ответил всё тот же первый. Остальные с нетерпением ожидали окончания разговора.

– Здесь все такие, – с вызовом в голосе сообщил светловолосый мальчишка, явно намекая на себя и на друзей. – А что, не верите?

– Да вы пните по колесу, дяденька, или кулаком по кузову, – сигнализация заорёт – хозяин в окно увидит, выскочит. – С невинным лицом, подсказал темноволосый, юркий мальчишка. – Шею намнёт.

– А вы – не бойтесь, – пнули, и бежать! – подсказал программу действий первый. – Как в анекдоте. Клёво будет. – Мальчишки дружно рассмеялись шутке.

Гейдар подыграл:

– А он догонит, и побьет меня, да? – и словно испугавшись, выпустил из рук мяч…

– Ага!

– Запросто! – дружно подтвердили пацаны, следя глазами за накатывающимся мячом. – Амбал такой…

– Больше меня?

Мальчишки не ответили, не слышали, наверное. Они вновь уже с криками носились за мячом.

Бывший подполковник повернулся и так же неспешно пошёл прочь. Со стороны он сейчас выглядел обычным пенсионером, и шаркающей походкой, и руками – устало за спину, и лицом без особого интереса к окружающим светлым переменам. Только обычного для пенсионера магазинского пакета в руках не было, да взгляд был особенно холодным и сосредоточенным… Частью работы он был доволен. Место проживания первого объекта было установлено. Теперь нужно установить наблюдение, собрать данные, уточнить детали, продумать, скорректировать план, поставить тактические задачи, и только потом… Работать аккуратно. Продуманно и осторожно. Чтоб никого не насторожить раньше времени, не спугнуть, не раскрыться. Не военное время. Не налетишь, поливая свинцом налево и направо. Не пошлёшь взвод или роту на захват. Не Афган, не Чечня. Другое место, другой город. Столица. Почти центр города. Это одна вводная, первая. Вторая – объекты не в казарме живут, а в разных точках. Одним махом их не накроешь. А когда вместе они, за забором, за ними армия. Воинское подразделение, полк, или батальон. На ответные действия можно ненароком напороться. Хотя, бояться нужно только СОБР или ОМОН, остальные не мобильны, не подготовлены к активным боевым действиям. Потому что сугубо специальные. Нет даже хотя бы взвода, для активной профессиональной боевой защиты своего подразделения. Так только, бутафория с разводом, часовыми на постах, строевыми занятиями, отданием чести… Ритуал больше. Игры! Нет, операцию, как всегда, подполковник будет продумывать очень хорошо, не спеша, детально.

Не махом, как приказал Азамат. Азамату что, у него другой профиль: деньги себе здесь зарабатывать. Вот он, пусть так – махом – в своём бизнесе и работает, коль прикормил лунки. Тут ему Гейдар не советчик. Гейдар профессионал в другом деле. В военном. Или завоевать, или защитить. Таким и был. Потому что долго обучили, на двух войнах натаскали. По другому и не жил, хоть и на пенсии был, молодой, здоровый, так и мыслил. В принципе, в его задачу входило простое: привезти Хозяину обоих пацанов и одного из нападавших… Лучше всех троих, отметил для себя Гейдар. Пусть Азамат потешит душу, отыграется. Да и Гейдару тренировка. Привезёшь одного, а вдруг понадобится второй, а там уже шум поднялся, уже ищут пропавшего, остальные насторожатся, спрячутся. Ищи их потом… Задача резко усложнится. Кому это надо? Нет, лучше всех троих взять сразу, и… Продумать, организовать, а потом уж… Первый шаг Гейдар уже сделал: определил, где дислоцируется – хорошо-хорошо, где проживает один из тех троих – амбал, по фамилии Мальцев. От него нужно идти к остальным двум… А вот пацанов нужно искать только в спецприёмнике, это факт… Но в каком? Их тут… расплодилось… Одних только приютов где-то вроде с десяток, если не больше, ещё и детские дома есть, реабилитационные центры, детские фонды, деревни… А беспризорников на рынках, на вокзалах, в дачных посёлках, да везде, Гейдар это непроизвольно отмечает, не убывает… Просто какие-то сообщающиеся сосуды, получается. В определённом смысле это и хорошо, наверное. Чем мельче порох в сжатом, как говорится, замкнутом пространстве, тем сильнее взрыв… Это понятно.

Таким образом размышляя, Гейдар подошёл к своей машине, сел в неё… Дав ряд указаний, пересел в другую, ожидавшую неподалеку, та сразу же завелась, и бесшумно отъехала. Первая девятка тоже развернулась, но встала, неприметная, в сторонке от выезда со двора, готовая к ожиданию, либо преследованию – как получится – из неё тут же вышли два парня славянской наружности. Один принялся скрытно наблюдать за третьим подъездом. Второй, так же скрытно, за чёрным доджем. Остальные двое остались в машине – на смену, и на связь.

* * *

Никита был счастлив, потому что летал… Да, летал!.. По настоящему! С любой большой скоростью! Не чувствуя крыльев! Ни ведая страха! Он даже мог остановиться в воздухе, да!.. Замереть, наслаждаясь неведомыми раньше ощущениями свободы и счастья. Кувыркаться даже, и голова не кружилась! Эти необыкновенные чувства переполняли не только его самого, этим дышало всё окружающее его пространство. Потому что был яркий солнечный, радостный день. Солнце было рядом с Никитой, он даже видел его, кажется, огромное, яркое, но жарко Никите не было. Потому что оно было хорошее, нежное, ласковое, и всё время было сбоку от Никиты, светило, но не мешало. Ещё было большое, огромное зелёное поле в белых ромашках, яркое и цветное. Прямо под ним. Очень-очень яркое и чистое. Травинка к травинке. Цветок к цветку… И был он, Никита, маленький или большой, он не понимал. Маленький, наверное, одни большие глаза и сердце. Это не важно. Главное, он там был почему-то один, но ему грустно не было. Он, улыбаясь, радуясь, весело смеясь, наслаждался неожиданно возникшим счастьем… Бесконечно летал… Летал над полем, над землёй… Кружил, танцуя, словно рыбка в море купался в воздушном пространстве… Всё было легко и необыкновенно радостно… Он не знал, кем был – человеком, птичкой, бабочкой, стрекозой, даже не думал об этом. Просто летал и летал, так же быстро и очень быстро. Даже быстрее чем они все вместе взятые… Повернёт радостно Никита голову влево, вверх, и в мгновение, например, взлетит, не чувствуя усилий… Всё внизу тут же уменьшится до размеров футбольного мяча, или меньше… И раскачивается под ним, там, внизу, как на качелях, весело смеясь и улыбаясь Никите. Хотя всё это было далеко под ним, но Никита всё равно был там, на ромашковом поле. И смеялся от этого…

Правда, самого смеха Никита не слышал. Знал просто, смеётся и смеётся. Потому что хорошо ему было. А то, вдруг, посмотрит вниз внимательно, специально так, и тут же мгновенно опустится именно в ту самую точку. С любой высоты. Хоть с метра, хоть со ста километров. Легко получалось, без усилий. Даже ветра почему-то не чувствовал, и запахов. Просто глазами и душой наслаждался, радовался такому открытию в себе. Опустится туда, в поле, чуть не носом уткнётся в белые ромашковые лепестки, или в жёлтую её серединку, видя и чувствуя всю их бархатистую нежность… Как руки у мамы. Чей образ был смутным, уплывающим… Как тень… А вот бархатную нежность рук помнил… Потом он снова взлетал, словно воздушный шарик… переполненный радостью… Потом… Появившийся откуда-то шум, лёгкий-лёгкий, как ветерок сначала, он со временем незаметно усилился, напомнил надвигающимся громом и дождём… С громовыми раскатами-перекатами… Хотя небо было чистым. Никита это видел. Но в сердце появилась тревога… Она как живая шевелилась там, росла, подло вытесняя радость и хорошее настроение… Никита проснулся…