Девять жизней черной кошки - Лариса Соболева Страница 22

– Собака, собака… – задумчиво проговорил Андрей. – Не на цепи была, значит, когда пришел убийца, пес бегал по двору. Стоп, стоп… – остановил Андрей Назара, который хотел его перебить. – Не сбивай с мысли. Смотрите, что получается. Пес здоровенный, одним видом внушает ужас. Лично я не рискнул бы перелезать через ограду, завидев такого пса. Получается, Лариса сама впустила убийцу в дом.

– Ну, он мог отравить пса, стоя за оградой, – предположил Назар.

– Мог, – согласно кивнул Андрей. – А как вошел? Сигнализация ведь была отключена, верно, Черкесов? – Тот кивнул. – Вот! Замок на двери не взломан, окна целы и закрыты, я проверил. Выходит, твоя жена впустила в дом убийцу, не зная, что тот пришел ее убить. Это сомнению не подлежит.

– А если убийца вошел, как хотели войти мы? – предположил Гриша. – Купил пиццу, букет…

– Не-а, – отмахнулся от него Андрей. – Убийце с пиццей достаточно войти в дом и прикончить сразу, не отходя от кассы. А Лариса сидела на диване, и, если вы заметили, на столике стояла бутылка вина…

– И один бокал, – поторопился закончить фразу Назар.

– Да, – подтвердил Андрей, – бокал был один. А второй бокал убийца наверняка поставил на место. Я к чему веду… Они пили вино, разговаривали, потом он выстрелил.

– Значит, она хорошо знала этого человека, – подвел итог рассуждениям Гриша и обратился к Черкесову: – Собаку дрессировали? Я имею в виду не самодеятельную дрессуру, а под наблюдением кинолога.

– Конечно, – ответил тот. – У нас дети, а собака есть собака, тем более моя.

– Тогда убийца кто-то из ваших общих знакомых. Тот, кто бывал в доме часто, поэтому твоя жена не загнала пса в загон, – выложил свои мысли Гриша. – Пес тоже его хорошо знал. Но у собак сильно развито чутье, одну молекулу уксусной кислоты собака чует в радиусе двух километров. Кровь она обязательно почуяла бы и не выпустила убийцу, кто бы он ни был. Думаю, он отравил ее до убийства. Если этот человек пришел открыто, так же открыто он дал и кусок колбасы псу. Твоя жена разрешила ему покормить собаку. Дрессированный пес ведь не возьмет еду из чужих рук, верно?

– Все правильно, – согласился Черкесов.

– Ты не заметил, в доме делали обыск? – спросил его Андрей.

– Обыск? Ты имеешь в виду милицию?

– Да нет, – снисходительно усмехнулся Андрей. – Милиция труп увезла бы. Ты не заметил беспорядка? Я почему спрашиваю – убийца пришел к твоей жене, убил ее прямо в доме, а не на улице. Ему, скорее всего, что-то было нужно, а она не дала, или… Не знаю, что произошло между ними, но он наверняка пришел неспроста.

– Я ничего не заметил, – понуро опустил голову Черкесов.

– Понятно. Тебе надо составить список всех, кто часто бывал у тебя дома, – дал задание Андрей. – Займешься этим завтра, а сейчас иди отдыхать.

Черкесов подошел к столу, выпил еще полстакана водки и даже не закусил. А потом поплелся в комнату Андрея, рухнул без сил на диван.

* * *

Утром Андрей заехал к Лизе. Как человек, не признающий лирических вздохов и тем более разговоров на романтические темы, он подумал, что Лиза должна догадаться, от кого цветы, остальное уже дело техники. А заехал потому, что просто хотел ее увидеть.

Но букет так и лежал на крыльце. Трудно представить, чтобы Лиза переступила через цветы, значит, вчера ее не было дома, не вернулась она и утром. Он развернул джип и поехал на работу.

За работой забылись события вчерашнего вечера. Собственно, убийство Ларисы – это проблема Черкесова, которого, если честно, Андрей выносил с большим трудом. И не только потому, что тот из чиновников, – натуру он в нем видел слабую, ненадежную, трусливую. С такими людьми он предпочитал не связываться. Но Лиза… От одной мысли, что этот сморчок с дряблыми мускулами, не приспособленный к тяготам жизни, может легко подкатить к Лизе, как подкатил когда-то, Андрей скрипел зубами. Чего там говорить, рожа у Черкесова сладкая, к тому же женщины обожают несчастных. А дочь? Похожа Вероника на Черкесова, или он ошибается? Только потому Андрей и забрал из дома Лизы Василия, никчемное это создание, а вовсе не из альтруистских побуждений. Вот поможет ему вернуться в город и даст пинка под зад с большим удовольствием. Еще и пригрозит, чтоб близко к деревне не подъезжал. Андрею было глубоко плевать на переживания Черкесова и даже на смерть его жены. К смертям он привык еще на войне, терял друзей, чего никому не пожелал бы. Но там потери, в общем-то, понятны, а здесь… сплошное дерьмо. Копаться в нем нет охоты, а придется.

Вечером нарядили Назара в костюм и кожаное пальто Черкесова. Хорошо, что не забыли вчера прихватить из его гардероба рубашки и галстуки, а также туфли. Потом двинули в город. По пути снова заехали к Лизе. Цветы лежали на крыльце бесхозной, завядшей грудой, значит, она не вернулась домой.

– Куда Лиза запропастилась? – невзначай проворчал Андрей, садясь в машину.

– К родственникам, наверное, уехала, – предположил Назар.

– А школа? – тоном возражения сказал Андрей. – Ладно, завтра выясню.

Приехали к ресторану, который расположен на первом этаже гостиницы, снова купив диких размеров букет. Заглянув в окно, занавешенное изнутри прозрачными шторами, Андрей прищелкнул пальцами, приглашая Черкесова. Когда тот подошел, спросил, указав на эстраду, где пела эффектная девушка:

– Она?

– Она, – ответил Черкесов, отпрянув от окна.

– Да не трясись, нас не видно, – раздраженно процедил Андрей. – Назар, дуй в ресторан, а мы покурим. Ну, квартеронец, применяй русскую щедрость, еврейскую сообразительность, хохляцкую хитрость и армянскую настырность, но чтоб она сама к тебе в койку залезла, и прямо сегодня. Не оплошай!

– Что-то не вдохновляет она меня, – вздохнул Назар, глянув на певицу. – Пошловатая.

– Не рисуйся! Можно подумать, ты одних Дюймовочек соблазнял… Мы в машине пока будем. Можешь, кстати, покатать даму…

– А меня куда денете? – испугался Черкесов.

– Найдем место, – отмахнулся от него Андрей и хлопнул по плечу Назара. – Пошел!

Назар вошел в зал, где от децибел дрожали стены, а народу было мало. Он выбрал пустой столик в углу и по-барски расположился, бросив букет на стул. Официантка принесла меню, Назар заказал роскошный ужин, ждал, глядя на маленькую эстраду, на которой больше извивалась, чем пела Алла. Серебристое платье, открытое с трех сторон, слегка прикрывало грудь и струилось по ногам. Алла была ярко накрашена, вся блестела, словно ее кожу присыпали мелко битым стеклом.

Когда музыканты отошли от инструментов, а в зале зазвучала «фанера» известного хита, Назар, выпив рюмку коньяка, двинул к эстраде. Алла стояла спиной к нему, активно что-то доказывая музыканту с лицом манкурта. Назар крикнул, перекрывая голосом музыку:

– Девушка!

– Вы меня? – обернувшись, удивленно спросила она. Подошла.