Таинственная женщина - Жорж Онэ Страница 22

Они направились к Сене. Дойдя до набережной, Лафоре подошел к каменной лестнице, спускавшейся к воде. Несколько плит были свалены у будки, приятели уселись на них под сенью старых вязов, простиравших свои сучковатые ветви над быстрой, мутной рекой. На противоположном берегу зеленели деревья в саду Тюильри. В пятидесяти метрах от них с баржи выгружали песок, по реке носились ялики, заполненные пассажирами; доносившийся с мостовой шум экипажей заглушал голоса.

– Здесь, по крайней мере, никто, кроме рыб и птиц, не услышит нашего разговора, – сказал Лафоре. – Имейте в виду это местечко, если вам захочется уединиться с кем-нибудь. Тут нет даже рыболовов: они все на южной стороне… Ну, а теперь к делу.

– Видите ли, – начал Бодуан, – судебный следователь после трехнедельных поисков признает, что топчется на месте, напрасно теряя время. Ясно, что, если мы предоставим ему возможность действовать одному, бедняга не выберется из мрака. Впрочем, даже самый опытный следователь ровно ничего не добьется: вокруг абсолютная пустота. Преступники точно провалились в бездну. Но, по крайней мере, я добился того, что следователь пока прекратит свои поиски, и я могу действовать теперь как найду нужным. Теперь я могу уехать.

– Куда?

– К сыну моего патрона, господина Барадье, который находится на фабрике в Аре, возле Труа, в Шампани. Там известные щелочные источники… Модный курорт, куда летом стекается масса больных.

– Что же вы будете делать у молодого Барадье?

– Охранять его. Я часто говорил с его отцом с тех пор, как живу у них, и узнал много интересного. Господин Барадье знает, что сыну его известны все формулы взрывчатых веществ, полученные Тремоном. Я уверен в том, что теперь нужно охранять молодого человека. Это дело доверено мне. Банкир сказал мне: «Видишь ли, Бодуан, это мой единственный сын, и он мне дороже жизни. Нужно его защитить от злодеев. Как только ты будешь свободен, поезжай к нему и не покидай его».

– Но почему же этот богатый светский молодой человек зарылся в глухом провинциальном углу? Почему он не живет в Париже, у родителей?

– Причин много, но самая веская та, что в данных условиях благоразумнее жить в Аре, чем в Париже: в деревне легче за всем уследить. Да еще месье Марсель наделал недавно массу глупостей из-за какой-то красотки, и теперь он, так сказать, отбывает наказание в ссылке. Отец отказал ему в деньгах, и, не будь дяди Графа, плохо пришлось бы молодому человеку. В настоящее время, впрочем, он увлечен изучением нового способа окрашивания шерстяных тканей, и поскольку он очень талантлив, как говорил Тремон, то, несмотря на все свое легкомыслие, целиком отдается работе.

– Чудак он, ваш Марсель, – заметил тайный агент.

– И самый милый юноша… Великодушный, веселый, открытый всем… Он, наверное, вам понравится, когда вы с ним встретитесь, – горячо проговорил Бодуан.

– Да придется ли нам встретиться? – усомнился Лафоре.

– Вероятно. Вот, слушайте дальше. Как только следователь меня отпустил, я полетел в министерство, чтобы повидаться с министром. Я объяснил ему, что собираюсь предпринять, и просил разрешить вам немедленно отправиться в Ар, если вы мне понадобитесь. Вам только нужно будет обратиться к Вально, тому будут даны необходимые инструкции…

– Хорошо. Что я должен буду делать? – поинтересовался тайный агент.

– То, что подскажут обстоятельства. Видите ли, старина, я убежден, что катастрофа, жертвой которой стал бедный генерал, была лишь прологом страшной драмы. Грядут очень серьезные события, и надо принять все меры, чтобы оградить честных людей от дальнейших покушений. Тут идет крупная игра, и нам, вероятно, придется по уши окунуться в грязь. Но это не беда, самое важное – добиться успеха… Я полагаю, вы умеете гримироваться? – почти начальственным тоном спросил Бодуан.

Лафоре улыбнулся:

– Будьте покойны. В назначенное вами время я появлюсь, но не уверен, что вы сможете меня узнать.

– Вот это-то и нужно. Я на этот счет очень неловок, и на меня нельзя рассчитывать там, где требуется притворство.

– Значит, все решено?

– Да, кажется. Если мне придется вам писать, я адресую письмо прямо в министерство, – ответил добровольный сыщик.

– Прекрасно. А теперь пойдем.

Они поднялись по той же лестнице на набережную и разошлись, пожав друг другу на прощание руки. Лафоре направился на улицу святого Доминика. Бодуан пошел по мосту Согласия и, миновав улицу Ришелье и Большие бульвары, дошел до улицы де Прованс. Барадье и Граф работали в конторе, подписывая разные бумаги.

– Знаете ли вы, господа, – проговорил кассир, подавая им документы, – что Общество по изготовлению взрывчатых веществ для промышленных целей, директором которого состоит Лихтенбах, близко к краху? Акции страшно падают… Какая-то американская компания его убила.

– Да, знаю, – сказал Граф. – Американцы изобрели новый состав, весьма несложный и стоящий вдвое дешевле динамита. Австралия и Южная Африка сделали уже большие заказы. Вот причина быстрого падения общества Лихтенбаха. Впрочем, это можно было предвидеть еще с год тому назад.

– Не беспокойтесь, Бернар, – сказал Барадье своему кассиру, – не Лихтенбах будет в убытке, а акционеры Общества… Он, вероятно, сумеет себя обезопасить… Есть еще что-то на подпись?

– Нет, сударь.

– Ну так заприте кассу и идите… До завтра!

– До свидания, господа.

Барадье встал и подошел к камину.

– Видишь, – сказал он своему зятю, – вот несомненное доказательство того, что Тремон убит не только ради получения военной, но и ради коммерческой тайны. Понимаешь ли, какой интерес представляет для Лихтенбаха взрывчатое вещество, которое стоило бы дешевле американского и было бы в сто раз меньшего объема? Марсель говорил мне, что в этом, собственно, и состоит секрет изобретения Тремона. Таким образом, если бы Лихтенбах мог присвоить себе тайну состава нового вещества, он получил бы патент на его изготовление и скупил бы все акции разоренного Общества по самой низкой цене. Вслед за тем он продал бы возрожденному Обществу новое изобретение, и миллионы потекли бы в его кассу.

– Да, это был бы ловкий маневр, вполне достойный Лихтенбаха. Он мог бы даже предоставить своим сообщникам деньги, которые будут получены за формулу нового пушечного пороха, потому что это пустяк в сравнении с тем, какие баснословные прибыли принесет продукт, пригодный для нужд промышленности.

– Марсель говорит, что порох Тремона обладает страшной силой: когда он горит, его ничем нельзя погасить, даже под водой… Торпеды, заряженные им, могли бы в одно мгновение окутать большое судно огненным облаком. Я лишился сна с тех пор, как меня посетила мысль, что Марсель так долго работал в лаборатории Тремона и на него теперь направлены взоры убийц генерала.