Пулевое многоточие - Алексей Макеев Страница 22

– Ну ты с комплиментами поосторожнее! – вмешался Крячко. – Они тебе что, документы ментовские показывали? Нет? Ну и не трепись, раз не показывали! Как они друг друга называли хотя бы? По званиям, что ли?

– А правда, имена какие-нибудь упоминались? – заинтересовался Гуров.

– Да какие имена? Четверо их было, а погоняло только одно помню – Сивый там у них вроде как главный…

– Сивый? Уверен? – встрепенулся Гуров. – Как выглядит? Молодой, приятной внешности, бабам нравится?

– Про баб не знаю, а мне его внешность без разницы. Моя бы воля, тет-на-нет я бы эту внешность ему так разрисовал – его бы и мама родная не узнала…

– Ну, это вряд ли! – усмехнулся Гуров. – Подозреваю я, что этот Сивый тебя одной левой бы сделал. Он что, такой же мозгляк, как и ты?

– Ты не смотри, начальник, что я с виду такой… не очень… Я если разозлюсь, ко мне лучше не подходи! Но вообще-то… – вдруг потух он, – вообще-то да, этот Сивый – здоровый лось. И, как правильно говоришь, морда у него смазливая. Наверняка баб у него миллион. Меня они тоже стороной не обходят, так что я в этом деле понимаю…

– Тьфу! Ну и балабол! – разозлился Гуров. – Тебя слушать – все равно что по испорченному телефону разговаривать. Половина слов непонятна. Ты сам-то себя понимаешь?

– Для меня главное, чтобы люди меня понимали, – проникновенно сказал Дужкин. – Профессия у меня такая, начальник. С людьми работаю. До сих пор никто не жаловался. А что меня на пустяке повязали, так это с каждым может случиться. Фортуна. А если я маленько путано сейчас излагаю, так посидите неделю в подвале – сами все слова позабудете… А Сивый наверняка москвич, и наверняка из ваших. Тренированный, наглый… Уж извините, что есть, то есть…

– Нет, Лева, мы его до цели не довезем! – убежденно заявил после этого полковник Крячко. – Я его сейчас собственноручно сброшу в набежавшую волну! Что-то разговорился он слишком, и все не по теме!

Лодочник Аркадий прений, которые проводились у него за спиной, не слышал, но тем не менее обстановку почувствовал и посмотрел на своих пассажиров предельно мрачным взглядом. Поездка нравилась ему все меньше и меньше.

Солнце уже начало подбираться к самому краю высокого обрыва на берегу, и Гуров с Крячко совсем приуныли, но тут Дужкин неожиданно вытянул руку и указал на зеленое пятно острова, выраставшего прямо по курсу лодки.

– Ну вот мы и на месте, – объявил он. – Это и есть тот самый остров.

– Где ты прячешь свои нечестно нажитые капиталы? – пробурчал Гуров.

Дужкин поперхнулся, закашлялся и посмотрел на него с ужасом. Но Гуров больше ничего не говорил, и Дужкин тоже не стал комментировать его замечание.

– Туда, что ли? – хмуро спросил Аркадий, не глядя в глаза пассажирам. – Вы назад вообще когда думаете? В темноте, что ли, возвращаться собираетесь? Никаких денег не надо.

– Не надо так не надо, – легко согласился полковник Крячко. – Нам еще лучше. А ты без нас не вздумай удрать. Мы ведь тебя потом разыщем, и тогда ты пожалеешь, что вообще нас встретил…

– Уже пожалел, – сказал Аркадий.

Он выключил мотор, лодка сбавила скорость и по инерции бесшумно пошла к зеленому острову. Через минуту нос лодки ткнулся в песчаный берег. Гуров проворно соскочил на песок и обернулся к Дужкину.

– Далеко нам идти? – деловито спросил он.

Дужкин неопределенно махнул рукой.

– Понятно! – Гуров обернулся к лодочнику и довольно резко предупредил: – В самом деле, не вздумайте что-то перепутать! Оставайтесь здесь и дожидайтесь нашего возвращения. За помощь правоохранительным органам вам будет заплачено полностью, хотя вы и назвали совершенно несуразную сумму. Но если вы бросите нас здесь, с вами придется разговаривать в другом месте и по всей строгости закона!

– Да уж, попал ты, мужик! – развязно добавил Дужкин, подмигивая Аркадию. – С ментами кто завяжется, тот уже не развяжется. И бабок они тебе не заплатят, не надейся. Спасибо скажешь, если статью тебе не пришьют и целым отпустят!

– Кончай трепаться, гражданин Дужкин! – сказал Гуров. – Язык у тебя как помело. Человек и правда подумает, что у нас к нему претензии. А у нас к честным людям претензий нет.

– А кто такой честный человек? – хитро прищурился Дужкин. – Каждый на свой лад честный. А руки-то, они вот как устроены – к себе гребут, не от себя!

– Ладно, шагай! – прикрикнул на него полковник Крячко. – Развел тут философию, философ!

Втроем они зашагали по рыхлому песку к зарослям ивы, которые густо покрывали этот довольно большой остров, торчавший прямо на середине полноводного русла Волги. Песок, который за день хорошенько прокалился на солнце, теперь постепенно отдавал тепло. В зарослях было душно, тесно из-за перепутанных ветвей, и вдобавок тысячами летали комары. Через минуту полковник Крячко, немилосердно искусанный, вовсю хлестал себя по щекам, по рукам, по загорелой шее и почему-то призывал все кары небесные на голову несчастного Дужкина.

– Я-то тут при чем, начальник? – обижался Дужкин. – Я, что ли, комаров выдумал? Природа! Между прочим, берите пример с гражданина полковника – его тоже кусают, а он как огурец!

Гуров действительно стоически терпел наскоки комариного племени, но только лишь потому, что не хотел ударить лицом в грязь перед Дужкиным, которому укусы насекомых были нипочем. Гуров никак не мог угадать, была ли то его врожденная особенность или же после издевательств в доме Макара подобные неприятности просто воспринимались Дужкиным как цветочки.

Бродили они среди душных зарослей около четверти часа, и Гуров опять начал сомневаться, не водит ли их завзятый мошенник за нос, чтобы улучить момент для бегства, но тут вдруг в горячем, наполненном комариным гудением воздухе поплыл тошнотворный, пугающий аромат разложения. Едва учуяв его, Гуров остановился как вкопанный и больно сжал плечо Дужкина. Тот искоса посмотрел на обоих своих спутников и сказал обыденным тоном, от которого почему-то делалось особенно жутко:

– Ага. Он и есть. Значит, тут и лежит. У нас почему-то этот остров не любят. Редко кто здесь останавливается. Я потому его и выбрал.

– Так, веди к телу! – решительно приказал Гуров. – Побыстрее покончим с этим делом.

Он отпустил плечо Дужкина, и тот пошел дальше, раздвигая руками тяжелые ветки. Теперь с каждым шагом запах смерти становился все сильнее и удушливее. Полковник Крячко разом забыл про комаров и прочие неудобства. Лицо его будто застыло и сделалось серым как камень. Наконец Дужкин остановился и, зажимая пальцами нос, прогнусавил, оборачиваясь:

– Вот он лежит! А вы мне не верили, начальники! Тут я его и нашел. Ну, взял документы, есть грех. И чего такого? Ему они уже не нужны…

– Заткнись! – сказал Гуров.

Он постоял еще несколько секунд, а потом сделал шаг вперед и присел на корточки возле груды высохших и завядших веток, из-под которых шел уже почти невыносимый смрад и над которыми роем сновали отвратительные зеленые мухи.