Голос скрипки - Андреа Камиллери Страница 22

«Мне страшно».

«Отчего?»

«Что Сальво приедет и увезет меня».

- Иной раз, когда он играет или ест, эта мысль приходит снова, и тогда он хмурится, даже злится.

Франка продолжала говорить, но Монтальбано уже не слушал. Он потерялся в лабиринте своих воспоминаний: тогда он был таким же, как Франсуа, нет, даже на год младше. Бабушка медленно умирала, мать тяжело заболела (но все это он осознал гораздо позже), и отец отвез его к своей сестре, Кармеле, она была замужем за лавочником, тихим и приветливым человеком по имени Пиппо Шортино. Детей у них не было. Наконец отец приехал за ним, в черном галстуке и с широкой траурной повязкой на левой руке, это он хорошо помнил. Но он отказался возвращаться: «Я с тобой не поеду. Останусь с Кармелой и Пиппо. Я теперь Шортино».

Он навсегда запомнил искаженное болью лицо отца, смущенные взгляды Пиппо и Кармелы.

- …потому что дети - это не почтовые посылки, которые можно посылать туда-сюда, - заключила Франка.

На обратном пути он поехал по короткой дороге и около девяти вечера уже был в Вигате. Решил заехать к Мими Ауджелло.

- Я вижу, тебе лучше.

- Сегодня после обеда сумел поспать. А Франку нам провести не удалось. Она мне звонила, ужасно беспокоилась.

- Она очень, очень умная женщина.

- О чем она хотела с тобой поговорить?

- О Франсуа. С ним не все ладно.

- Парень к ним привязался.

- Откуда ты знаешь? Тебе сестра сказала?

- Со мной она ни о чем не говорила. Да ведь тут и догадываться не о чем. Я предполагал, что этим все кончится.

У Монтальбано потемнело лицо.

- Я понимаю, почему тебе так больно, - продолжал Мими, - но с чего ты взял, что это не к лучшему?

- Для Франсуа?

- И для него тоже. Но особенно для тебя, Сальво. Ты в отцы не годишься, даже в приемные.

Миновав мост, он увидел, что в окнах у Анны горит свет. Припарковался, вышел из машины.

- Кто там?

- Сальво.

Анна открыла дверь, впустила его в столовую. Она смотрела фильм, но тут же выключила телевизор.

- Выпьешь виски?

- Да. Безо льда.

- У тебя скверное настроение?

- Есть немного.

- Такое непросто проглотить.

- Ну да.

Поразмыслил над тем, что сказала Анна: такое непросто проглотить. Но как она могла узнать о Франсуа?

- Извини, Анна, но как ты об этом узнала?

- По телевизору в восемь передавали.

Да о чем это она?

- По какому еще телевизору?

- На «Телевигате». Сказали, что начальник полиции поручил расследование убийства Ликальци начальнику оперотдела.

Монтальбано стало смешно.

- Если бы ты знала, как мне на это наплевать! Я говорил совсем о другом!

- Тогда скажи мне, что тебя так гнетет.

- В другой раз, извини.

- Так ты встречался с мужем Микелы?

- Да, вчера после обеда.

- Он тебе рассказал, что их брак был фиктивным?

- Ты знала?

- Да, она мне сказала. Знаешь, Микела была к нему очень привязана. При таких обстоятельствах завести любовника - это не измена. Доктор был в курсе.

В другой комнате зазвонил телефон. Анна пошла отвечать и вернулась взволнованная.

- Мне позвонила одна знакомая. Кажется, полчаса назад этот самый начальник оперотдела явился в дом инженера Ди Блази и забрал его в полицейское управление Монтелузы. Чего от него хотят?

- Все просто: узнать, куда девался Маурицио.

- Выходит, его подозревают!

- Яснее ясного, Анна. Доктор Эрнесто Панцакки, начальник оперотдела, человек абсолютно ясный. Ну, спасибо за виски, и спокойной ночи.

- Что же, ты так и уйдешь?

- Извини, я очень устал. Увидимся завтра.

На него внезапно навалилось дурное настроение, тяжелое и вязкое.

Ударом ноги он распахнул дверь и бросился к звонящему телефону.

- Сальво! Какого черта! Друг называется!

Он узнал голос Николо Дзито, репортера со «Свободного канала», с которым его связывали искренние дружеские отношения.

- Это правда, что тебя отстранили от дела? Я не дал новость в эфир, хотел сначала услышать твое подтверждение. Но если это правда, почему ты мне ничего не сказал?

- Извини, Николо, это случилось вчера поздно вечером. А сегодня утром я должен был уехать, навестить Франсуа.

- Хочешь, чтобы я что-нибудь предпринял на телевидении?

- Нет, ничего не надо, спасибо. Но я сообщу тебе одну новость, которую ты, конечно, еще не знаешь, и так расплачусь с тобой. Доктор Панцакки увез в управление полиции для допроса инженера-строителя Аурелио Ди Блази из Вигаты.

- Это он ее убил?

- Да нет, подозревают его сына Маурицио, который исчез в ту же ночь, когда убили Ликальци. Парень был по уши в нее влюблен. И еще. Муж жертвы сейчас в Монтелузе, в гостинице «Джолли».

- Сальво, если тебя выкинут из полиции, переходи ко мне на телевидение. В полночь смотри выпуск новостей. И большое тебе спасибо.

Монтальбано даже трубку не успел положить, а дурное настроение как рукой сняло.

Доктор Эрнесто Панцакки был обслужен по первому разряду: в полночь все его действия станут достоянием общественности.

У Монтальбано совсем пропал аппетит. Он разделся, принял душ. Долго стоял под струей воды. Надел чистое белье. Сейчас предстояло самое трудное.

- Ливия?

- Сальво, а я все жду, когда ты наконец позвонишь! Как там Франсуа?

- Отлично. Подрос.

- Слышал, какие он сделал успехи? С каждой неделей, когда я ему звоню, он говорит по-итальянски все лучше и лучше. Он уже здорово объясняется, да?

- Даже слишком.

Ливия пропустила его слова мимо ушей, ей не терпелось спросить о другом.

- Чего хотела Франка?

- Хотела поговорить со мной о Франсуа.

- Слишком непоседливый? Не слушается?

- Ливия, тут дело в другом. Мы, похоже, неправильно поступили, когда оставили его так надолго с Франкой и ее мужем. Мальчик привязался к ним, он мне сказал, что не хочет уезжать.

- Он тебе сам сказал?

- Да, по своей инициативе.

- «По своей инициативе»! Какой же ты дурак!

- Почему?