Праздник Святой Смерти - Ирина Лобусова Страница 22

Учитывая карательную деятельность НКВД и массовые репрессии, в СССР существовала довольно большая прослойка людей, которые так и не приняли советскую власть и относились к ней крайне отрицательно. Жесткие нравы и правила рабоче-крестьянского государства многим пришлись не по нраву.

И на фоне вечного страха, недовольства и даже паники пропагандистские речи иностранных агентов звучали более убедительно, чем лозунги партии большевиков. А потому не было никакого недостатка в желающих предложить свои услуги любому иностранному государству.

СССР всегда держало своих граждан за «железным занавесом». Информация поступала очень дозированно, и только та, которая была выгодна партийным органам власти. На этом фоне гитлеровская Германия еще не казалась таким страшным злом. И обиженные советской властью, те, кто не мог принять эти правила, становились агентами разведки почти вражеского государства.

В том, что Германия станет вражеским государством, многие не сомневались. Уж слишком противоположными были цели и методы.

К тому же Сталин почти постоянно получал донесения агентов о том, что Германия готовится к войне с Советским Союзом. Однако он оставлял эти донесения практически без внимания.

А вот поиск иностранных шпионов на родной, советской территории… Этому посвящалось много времени и на это тратились огромные силы.

Этим занималось как раз то ведомство, в котором работал Григорий Бершадов и где был создан его секретный отдел. Люди Бершадова работали, выбиваясь из сил.

В Европе бушевала самая настоящая война, но мало кто знал, что и внутри страны постоянно идет война — не менее кровавая, не менее страшная. Ведомство Бершадова постоянно воевало на этом невидимом фронте. И Зина Крестовская понимала, каково приходится Бершадову на этой войне, как он недосыпает ночами, падает с ног…

Она видела его утомленное лицо. Слышала разговоры коллег о том, что происходит на этом невидимом фронте. И по сравнению с этим ее переживания действительно можно было считать чем-то незначительным, капризом избалованной девчонки, которая от безделья впала в панику по причине, которой вообще не существует.

Обо всем этом думала Зина, глядя на утомленное лицо Бершадова…

Еще вчера днем в столовой во время обеда до нее донеслись какие-то обрывки разговора о страшной перестрелке в Приднестровье, в которую попали люди Бершадова. Один сотрудник НКВД был тяжело ранен и доставлен в больницу в Одессе. За его жизнь боролись врачи. А двое других были убиты.

Зина не знала подробностей, но догадывалась, что речь шла о какой-то сверхсекретной операции, которую люди Бершадова должны были проводить в Кишиневе. Однако до Кишинева вражеские агенты не доехали — они столкнулись с людьми Бершадова на границе, в Приднестровье. И произошел бой, в результате которого погибли люди. И Бершадов был там. Зина краем уха услышала, как об этом говорили его сотрудники. Он не спал как минимум двое суток, это можно было понять по его утомленному лицу. И вернувшись буквально из ада, час спустя он попросил Зину о помощи, передав ей дело, которое действительно было незначительным по сравнению с тем адом, в котором он пребывал каждый день. Бершадов просто не умел отступать, потому и не отступал.

Глядя на его измученное, утомленное, вытянувшееся лицо, на круги под глазами и запавшие щеки, Зина вдруг осознала всю степень собственного чудовищного эгоизма.

— О чем ты так задумалась? — устало улыбнулся он, взглянув на нее.

— Ты хоть эту ночь спал? — вдруг выпалила Зина, сама не понимая, как это у нее вырвалось.

— Нет, — лицо Бершадова стало серьезным. — И сегодня не буду. Ты, наверное, уже слышала о провале нашей группы в Приднестровье?

— Слышала, в столовой, — честно призналась Крестовская.

— Очень хорошо, — Бершадов удовлетворенно кивнул. — Мне и было нужно, чтобы расползлись такие слухи. На самом деле никакого провала не было. И, как ты понимаешь, быть не могло. Даже несмотря на то что погибли люди.

— Ну тогда хорошо, — Зина не спускала с него глаз.

— Есть агент, — продолжал Григорий. — Очень опасный, давно работающий на нашей территории. Подробности тебе знать ни к чему. Я следил за ним очень долго. Охотился, как сторожевая собака. И наконец выследил.

— Поздравляю, — произнесла Крестовская.

— Да, ты можешь меня поздравить, — без тени улыбки ответил Бершадов. — Несколько моих операций по его ликвидации провалились. Но я упорно шел к цели. И под шумок перестрелки в Приднестровье он был моими людьми ликвидирован.

— Как? — Зина затаила дыхание.

— Путем смертельной инъекции. Самоубийство, конечно, — пожал плечами Григорий, — самый эффективный и самый простой способ. Но шел я за ним очень давно. Охота за этим существом и привела меня в Овидиополь. В дом, где я обнаружил первую убитую девочку.

— Ты хочешь сказать, что к этому делу причастна иностранная разведка? — мгновенно насторожилась Крестовская.

— И об этом мне хотелось бы тоже узнать. Будет очень плохо, если твои слова верны, и это очередной иностранный след. Впрочем, как по мне, это самая обыкновенная уголовщина. Речь идет либо о маньяке — это похоже на серийные убийства, либо же о ритуальных убийствах. Если последнее — здесь возможен след иностранного агента. Но мне бы очень хотелось верить в то, что это не так.

— Понимаю, — буркнула Зина, старательно отводя глаза в сторону и зачем-то изучая пятно на ковре возле стола.

— Если вдруг окажется, что это след иностранной разведки, ты получишь более подробную информацию, — как-то устало произнес Бершадов. — Пока же это тебе ни к чему. Ну а теперь я хотел бы услышать твое слово. Окончательное, нормальное и без сопливой истерики.

— Я… — откашлялась Крестовская, — буду заниматься этим делом. — Она решительно подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Можешь на меня рассчитывать. Я буду вести расследование, хоть не совсем умею. И я постараюсь тебе помочь.

— Так я и думал, — кивнул Бершадов, и Зина не поверила своим глазам, когда увидела, что по лицу его расплылась тень облегчения.

— Но, если уж буду заниматься этим делом, я хочу узнать все подробности, — строго проговорила Крестовская. — Все, что ты сможешь рассказать.

— Разумеется, — кивнул Бершадов, — по-другому и быть не может. В процессе будешь учиться.

— Сколько жертв было? Давай начнем с этого, — Зина взяла блокнот, с которым всегда посещала совещания в кабинете Бершадова, раскрыла на чистой странице, приготовила ручку и неожиданно подумала, что для нее вот так же, как в блокноте, все начинается с чистого листа. Что будет написано на этом листке, пока неизвестно. Но как же интригует, как же затягивает и пленит его белая поверхность…

— Три, — Бершадов снова стал серьезным, с его лица исчезла даже тень улыбки, — три убийства. Первое — 26 февраля этого, 1941 года. Жертва была найдена в Овидиополе, это городок под Одессой.