Год Людоеда: Детская тема - Петр Кожевников Страница 21

Следова столь упорно старалась заманить подругу в своё жильё, потому что не знала, как после двадцатипятилетия их 8 «Б» Ангелину, опрометчиво рискнувшую навестить Викторию, мучительно тошнило на лестнице под несмолкаемый собачий лай, рвущийся сквозь закрытую дверь.

Шмель безнадёжно силилась отделаться от отвратительного запаха несколько недель. Вонь мерещилась ей в самых неожиданных и безобидных местах. Истязая себя, Ангелина вспоминала о том, как вошла в тот день к своей чудаковатой однокласснице и уже на лестнице учуяла отталкивающий дух, но всё же продолжала движение и достигла дверей квартиры. Здесь она почувствовала, как её внутренности подобрались, словно спринтер перед ответственным стартом. Вместо того чтобы тотчас уйти, Шмель всё же дёрнула за железную ручку звонка, торчащую из углубления в стене, наверное, с дореволюционных времён.

Звериный гам в ответ на колокольную россыпь звонка повысился от обычного бытового тявканья до неистового лая. Ангелина засомневалась в том, расслышала ли Вика звонок, и минуты через две вновь дёрнула за прохладную ручку, похожую на те, что висели раньше в старом фонде на сливных бачках.

Несколько приунывший лай обрёл прежнюю интенсивность, а сквозь дверные щели донеслось нервозно-игривое сопение любопытных животных и их лихорадочное царапанье. Через некоторое время замок несколько раз лязгнул, и дверь не спеша стала отворяться, как вдруг резко распахнулась благодаря нетерпеливым лапам и носам истомившихся потеряшек.

В этот момент, ещё не вступив в квартиру, Шмель осознала явное превышение предельно допустимого для её организма уровня вони и спасительно закрыла нос и рот ладонью. Благодаря манёвру она на какое-то время оказалась защищена ароматом собственной кожи, который всегда приводил её в романтическое возбуждение.

Остолбенев от вони и вида пары десятков собачьих и кошачьих морд, изучавших её разноцветными глазами, Ангелина не сразу поняла, где же в этом параде животных скрывается её подруга? Вообще-то, Вика вроде бы даже с ней поздоровалась, но вот откуда? Ах ты, Господи! Шмель различила перед собой вместо Викиного лица её зад, который продолжал двигаться к дверному проёму.

— Кто там? Что вы хотите? У меня на всё есть разрешения. Я — инвалид с нерабочей группой! — командно отчитывалась хозяйка. — Да тихо вы, ребята! Ну, нагнитесь, я же по ногам не понимаю!

Только тут гостья сообразила, что инвалидка из каких-то соображений или по необходимости передвигается задом наперёд. Ангелина начала складываться пополам, словно на уроках физкультуры, когда во время гимнастики учитель требовал дотянуться пальцами рук до пальцев ног. Приближаясь к этому положению, Шмель встретила пунцовое лицо Следовой.

Не закончив упражнения, Ангелина всё-таки не выдержала миазмов и, ощутив рвотные спазмы, метнулась к выходу. Стоя на лестнице, женщина старалась не испачкать свою одежду — ведь ей сегодня предстоит встреча с одноклассниками! А Вика?! Ей придётся вызвать такси.

* * *

Так и не зазвав Ангелину, Вика вынуждена была с ней проститься и приблизилась к своим дверям в одиночестве. Её любимцы уже в полное горло оповещали весь дом о возвращении долгожданной хозяйки. А какая радость была и моментах этих встреч для самой Следовой! Ведь эти разномастные зверушки с человеческими душами действительно ждали её, думали о ней, скучали!

Главной опасностью для Вики было падение из-за оглушительного натиска четвероногих. Чтобы избежать приветственной атаки, она заранее запасалась чем-либо съедобным и достаточно привлекательным для животных и перед открытием дверей разбрасывала на лестничной площадке свою немудрёную приманку. Впрочем, особо преданные ей потеряшки успевали схватить корм, допрыгнуть до тревожно-счастливого лица своей повелительницы и снова обратиться к объедкам.

Следова, подобно многим инвалидам и другим людям с ограниченными возможностями, любила животных. Они радовали её своей неиссякаемой энергией, грациозностью движений, детской радостью бытия. Наиболее неприхотливыми и приятными в общении оказывались собаки и кошки, хотя последние редко радовали хозяйку своей благодарностью за пищу и кров.

Виктория вполне подтверждала собою мысль о том, что людям, особенно ущербным, свойственно приближать к себе тех, кому тяжелее живётся на белом свете, чем им самим. Об этих нуждающихся в еде, жилье, уходе можно не только заботиться, ими ещё можно управлять, над ними можно властвовать — они ведь частично, а иногда и полностью зависят от тебя!..

Соседи стали называть квартиру Следовой «Викиным ковчегом», после того как там собралось десятка два собак и не менее того кошек. В лучшие времена Виктория держала по паре животных, но, когда люди стали нищать и оказались не в состоянии содержать не только своих питомцев, но даже себя, Следова начала давать приют беспризорным зверюшкам.

Виктория Ивановна помнила историю каждого из своих питомцев. Зная, что Сороконожка, как звали Следову в округе, проявляет беспримерное в её положении милосердие, соседи, особенно старики и дети, начали поставлять в «цирк» всё живое, нуждающееся, по их разумению, в еде и пристанище.

Когда Виктория сквозь лай, мяуканье и птичьи трели различала стук во входную дверь, то с неподдельным интересом и даже азартом гадала, что за Божью тварь ей доставили. Из опыта прошлых «гостинцев» Следова знала, что это может быть не только собака или кошка, но птица, морская свинка, ёж или даже змея.

Животные, особенно недавно приведённые, содержались в вольерах, полученных Следовой не только от людей, сочувствующих её самаритянству, но и от общества поддержки бездомных и потерянных животных «Каштанка». Всего же зарешеченных жилищ только для собак в квартире насчитывалось ровно два десятка.

«Каштанка» выделяла Виктории помимо клеток ещё и корма, витамины и лекарства для животных. Кое-что приносили и добрые люди. В целом это выглядело только как поддержка, так что основные траты шли из пенсии Следовой и невысоких и нерегулярных доходов её сына Бориса. Раньше Виктория Ивановна выбиралась в город, аж на Невский проспект, где принимала, как она выражалась, добровольные взносы на наших меньших братьев. Для этих вояжей у неё имелся даже специально изготовленный наряд — ватный больничный халат с нашитыми на нём шестью карманами, из которых высовывались любопытные собачьи мордочки.

Если Следова ехала на своей знаменитой коляске, подаренной ей через сына врачом-педиатром Фёдором Бороной, мужем её одноклассницы Зины Подопечной, то её непременно сопровождали крикливые эскадрильи чаек, ворон, голубей, галок, воробьёв и даже уток. Инвалидка потчевала пернатых объедками из полиэтиленовых мешков, которые для неё оставляли в ресторане «Косатка» и в нескольких круглосуточных заведениях, находившихся на пути её следования.

Обычно Виктория ехала через мост Лейтенанта Шмидта, площадь Труда и узкие центральные улочки до Фонтанки, а там уже напрямую — до пересечения с Невским проспектом. Здесь, под окнами «Книжной лавки писателей», Следова останавливалась и ставила перед собой жестяную банку из-под консервов сэвовской венгерской фирмы «Глобус», после чего предавалась мечтам о создании острова домашних животных, куда можно будет собрать всех обездоленных тварей, когда-то приручённых людьми, а теперь столь бесчеловечно преданных.