Я – Джек-Потрошитель? - Александр Чернов Страница 21

Хозяйка ввела меня в небольшую кухню, режущую глаза невероятной чистотой. На газовой плите в миниатюрной кастрюльке что-то бурлило, над плитой опять-таки сушились тряпки.

Я вас слушаю, — девушка сунула руки в карманы халата, прислонилась к подоконнику. Сесть не пригласила — дескать, нечего рассиживаться!

Я достал из кармана блокнот и ручку.

— Давайте-ка вначале познакомимся… Я Евдокимов Дима.

— Костина Вера.

Я мило улыбнулся, но лицо Веры оставалось бесстрастным.

— Род занятий?

— Портниха.

— Скажите, Вера, вы хорошо знаете семью Николаевых?

— Век бы их не знать! Но соседей не выбирают. Волей-неволей приходится сталкиваться с ними то на улице, то в магазине, то в лифте.

— Кем работают родители Николаева Бориса?

— На заводе рабочие.

— А Борис?

— Не знаю. Слышала недавно, что с последнего места работы его с треском выгнали.

— За что?

— За пьянку.

— Что вы можете сказать о Борисе?

— Да придурок он, алкаш.

— Часто пьет?

Я только спросил, а вовсе не скинул перед ней брюки, однако Вера отреагировала так, будто я сделал именно это.

— Ну, если алкоголик, то, наверное, часто. — Я настойчиво молчал. Вера добавила: — Практически всегда. Трезвым можно увидеть лишь рано утром, когда Борис идет на работу, да и то, мне кажется, успевает опохмелиться, — Вера помахала под носом ладонью. — От него пахнет, как от разбитой бутылки с водкой.

Родители Николаева тоже пьют?

— Не знаю, я с ними не пью.

Нрав у Веры не был кротким. Она говорила со мной таким тоном, словно я не выполнил обещания жениться на ней. Я все-таки сел на табурет, сдвинул на край стола какие-то предметы, накрытые марлей, и пристроил блокнот, в котором делал для внушительности записи.

— Какой у Николаева характер?

— Вульгарный. Ведет себя, как пуп земли. Меня так вообще считает круглой дурой.

— Преувеличиваете, — сказал я с недоверием.

Вера секунду размышляла над тем, к кому относится реплика — к Николаеву или к ней, и предпочла на этот счет отмолчаться.

При встрече я всегда обхожу Бориса. Пьяный, он постоянно пристает ко мне с дурацкими намеками, — с нотками возмущения в голосе сказала она. — Один раз в лифте даже целоваться полез, идиот! — Веру передернуло. — Но я быстро поставила его на место. Я бы мужу рассказала, да не хочу их стравливать. У них уже была стычка.

— Что случилось?

— Да так… — с неохотой отозвался колокольчик. — Недавно Борис напился до скотского состояния, перепутал квартиры. Николаевы живут в такой же квартире, но этажом выше. Я открыла наружную дверь, сосед все же, думала, может, чего нужно, а он ворвался, как к себе домой. Попыталась выпроводить по-хорошему — не вышло: Борис ничего не соображал. Прет с кулаками, материться. К счастью, муж был дома — выскочил в коридор… В общем, они подрались. С тех пор, как Борис выпьет, тащится к нам разбираться.

— Почему Николаев развелся со своей женой?

— Мне неизвестно, но, думаю, какая женщина согласиться жить с ненормальным?

— Вы правы… Вера, вы говорили, Николаевы живут над вами. В панельных домах иногда превосходно слышно, что происходит у соседей.

— Слышно, как из первого ряда зрительного зала. Пьяные дебоши Николаева надоели. Вечная ругань, крики, драки — по ночам спать не дают.

— А вчера ночью ничего подозрительного в квартире Николаева не происходило?

— Нет, было на удивление тихо.

— Уа-а-а-у!.. — неожиданно громко позвал из комнаты требовательный крик. С быстротой испуганной лани Вера выскочила из кухни. Воротилась она две минуты спустя. Правой рукой Вера расстегивала халат, в левой — орал и извивался сверток. Молодая женщина села на табурет боком ко мне, слегка смущаясь, вынула грудь и, прикрыв ее ладонью, начала кормить младенца.

— Мальчик? — спросил я, когда "Уаау!", которое было на пару октав выше голоса матери, наконец, стихло.

Вера впервые улыбнулась:

— Сын.

Я одобрительно покачал головой.

— И последний вопрос… Как вы думаете, Николаев способен убить свою бывшую жену?

— Этот негодяй способен убить кого угодно.

Ответ Веры прозвучал для моего слуха нежнее колыбельной песни.

Я спрятал блокнот и ручку. Вера влюбленными глазами смотрела на малыша, который от натуги пыхтел, а от удовольствия причмокивал. Я был здесь лишним. Чтобы не нарушать идиллии, бесшумно встал и, не прощаясь, выскользнул на улицу.

Следующей была квартира 18. Мне открыла субтильная женщина лет тридцати в домашних брюках и мужском вязаном свитере. Цыплячью шею опутывала желтая цепь с огромными звеньями. Не знаю, кого ожидала увидеть хозяйка, но на ее долгоносом продолговатом лице возникло легкое разочарование. Из-за больших прозрачных очков прямоугольной формы глаза женщины казались больше обычного, будто она глазела через лупу, и это было неприятно. Она ждала разъяснений.

— Здравствуйте, — сказал я, вручая удостоверение. — Я из милиции.

Субтильная, сняв очки, принялась внимательно изучать книжечку.

"Мымра", — подумал я, нервничая, и с неприязнью посмотрел на склоненную короткостриженную голову с крупинками перхоти в рыжих волосах.

— И чего же вы хотите? — повелительно сказала рыжая.

Похоже, она забыла про мое удостоверение и стояла, постукивая им о лакированный ноготь большого пальца. Я вырвал у нее документ и запихнул его подальше во внутренний карман пиджака.

— К вам уже должен был зайти мой помощник — Женя, — начал я уверенным тоном.

— Может быть, — скупая улыбка вредных губ мне ничего не говорила.

Я сделал шаг вперед.

— Можно с вами побеседовать?

С плохо скрытой досадой субтильная напялила очки и отступила.

— Прошу, — она повернулась, сережки-висюльки в маленьких ушах стали удаляться вглубь квартиры. С тыла рыжая смотрелась гораздо лучше, чем спереди. Я последовал за тоненькой фигуркой, вышагивающей с грацией цирковой лошади.

Мимо по коридору неслышно пробежала невысокая смуглая женщина. Повязывая вокруг пухлой талии клеенчатый фартук, она кинула на меня затравленный взгляд и скрылась в направлении, откуда до меня долетал сдобный печеный дух.

Рыжая на несколько мгновений прекратила гарцевать, застыла в дверях с приподнятой ногой и ухватилась ладонями за обе створки дверного проема.

— Я только недавно пришла с работы, — сказала она, опустив ногу на носок. — Очевидно, ваш приятель говорил с моей мамой. Не лучше ли вам продолжить беседу с ней?..