Симфония тьмы - Чингиз Абдуллаев Страница 21

И снова получил в ответ чуть заметную улыбку.

– Может быть. Хотя мне иногда кажется, что Якобсонрешил заменить Осинскому его родителей, жену, детей и всех друзей. Он возится сним как с ребенком.

– У композитора плохой характер?

– Как и у всякого творческого человека. С нервнымисрывами. Депрессиями, сомнениями. В общем, все как обычно.

– А как он относится к красивым женщинам?

На этот раз она удивилась:

– На этот вопрос я тоже должна отвечать?

– Мне просто хочется знать о нем как можно больше.

– Он любит красивых женщин, – кивнула Барбара.

– У него есть постоянная подружка?

Она чуть покраснела. Дронго это заметил.

– Нет, – не совсем решительно сказала она и сразуотошла от собеседника.

К нему подошел Якобсон.

– Как вам нравится Барбара? – восхищенно спросилЯкобсон. – Изумительный экземпляр самки. И очень умна, между прочим.

– Это я уже успел понять. Вы давно ее знаете?

– Только не надо ее подозревать, – сразу сказалЯкобсон, – надеюсь, вы не считаете, что она может помогать Ястребу?

– Я пока еще ни в чем не уверен, – сухо ответилДронго. – Вы нашли ее в Америке? Кто взял ее на работу? Вы или самОсинский?

– Вообще-то всегда решения принимаю я сам, –честно признался Якобсон, – но в этом случае право выбора было заОсинским. Он сам выбрал Барбару и настоял на том, чтобы она его сопровождалаповсюду.

– У них близкие отношения? – не поверил Дронго.

– Даже чересчур. Осинский, правда, немного младше ее.Но ему и нужна была такая – сильная, уверенная в себе, красивая,самостоятельная женщина. Чтобы передать ему часть своей силы. По-настоящемусильным мужчину делает женщина, которая рядом с ним. И трусом мужчину, ксожалению, тоже делает женщина.

– Она его любовница?

– Иногда они спят вместе, – призналсяЯкобсон, – но это скорее профилактическая помощь, чем подлинное чувство.Надеюсь, вы понимаете меня правильно. Осинский слишком не уверен в себе,слишком часто подвержен капризам, чтобы быть настоящим мужчиной в полном смыслеэтого слова. Он до сих пор большой ребенок.

– А она его мама, – мрачно процедил Дронго,представив себе Осинского с его разбросанными конечностями и упругую, сильнуюБарбару в постели.

– Вам это не нравится? – понял Якобсон.

– Это просто не мое дело, – пожал плечами Дронго,не захотев признаваться, что ему не очень приятно слышать подобное. В другомконце зала мелькала всклокоченная седовато-рыжая шевелюра Осинского. Он очем-то оживленно рассказывал.

– Кажется, наш друг уже забыл о вчерашнемпроисшествии, – заметил Дронго.

– Он всегда такой. Покричит, а потом отойдет.

– Я начинаю жалеть Барбару, – сказал Дронго.

Якобсон, ничего не ответив, уже отходил от него, улыбаясьизвестному телеведущему, спешившему к нему с бокалом шампанского. Больше завесь вечер Дронго не разговаривал ни с кем. Ближе к полуночи гости началиразъезжаться.

Они сели в поданный «Роллс-Ройс», когда Осинский досадливопоморщился:

– Я забыл там книгу. Мне ее подарила Китти. Она ещенаписала там такое трогательное посвящение.

– Я сейчас принесу, – открыл дверь автомобиляБрет, тяжело вылезая из «Роллс-Ройса».

– Мартин, – позвал Дронго сидевшего за рулемохранника, – верни мой пистолет. И достань свой.

– Что-нибудь случилось? – встревожился Якобсон.

– На всякий случай, – ответил Дронго. На Барбаруон старался не смотреть. Видимо, она поняла, что Якобсон рассказал ему о ееотношениях с Осинским, и поэтому тоже отводила глаза.

Через минуту вернулся Брет, подал книгу.

– Кто такая Китти? – спросил Дронго.

– Это известный французский прозаик Кэтрин Муленже.Говорят, что ее скоро изберут в академию «бессмертных». Она очень популярна вЕвропе, – сказал Якобсон.

Осинский, откинув голову на сиденье, дремал. Видимо, оннесколько перебрал шампанского, так сильно ударившего теперь в голову. Мартинмягко тронул автомобиль, выруливая со стоянки. «Мерседес» отеля, в которомсидели люди Якобсона, ехал следом.

– В отель? – спросил Мартин, оборачиваясь назад.

Все посмотрели на Осинского, который сидел, закрыв глаза.

– Да, – ответила за него Барбара, – поедем вотель.

Оба автомобиля свернули в сторону, к Сене, чтобы проехатьмимо Лувра и въехать на Вандомскую площадь. Машины шли по набережной. Ничто непредвещало неожиданностей. Дронго тем не менее смотрел по сторонам, словноопасаясь внезапного нападения. Когда автомобили подъезжали к светофору, ониуслышали глухой удар, словно кто-то тяжелым молотком стукнул по «Роллс-Ройсу».Мартин резко затормозил. Осинский и Барбара упали на Якобсона и Дронго. Бретударился головой о стекло.

– Черт тебя побери! – закричал Осинский. – Тысовсем с ума сошел, Мартин?

– Посмотрите, – вместо охранника показал назадДронго. Там горел гостиничный «Мерседес», покореженный взрывом. Якобсонпобледнел.

– Господи, – прошептал он, – этот человексамый настоящий дьявол. Как это ему удалось?