Отрицание Оккама - Чингиз Абдуллаев Страница 21

– И Егор тоже занимался подобными играми?

– Не всегда. В последнее время он от нас немного отошел.Но прежде мы всегда были вместе. Поэтому нас и называли «мушкетерами».

– Бедный Дюма! Если бы он знал, кого назовут«мушкетерами» через сто пятьдесят лет, – вздохнул Дронго. – Междупрочим, какой это Дюма: отец или сын?

– Вы меня за дебила не держите, – обиделсяИлларион, – я еще мальчиком читал «Три мушкетера». Конечно, отец. Или,может, сын? Нет, по-моему, отец.

– Племянник, – не выдержал Дронго. – Но, вобщем, ничего. Значит, не все так плохо, как кажется. Когда ты в последний разговорил с Егором?

– На приеме. Он кого-то искал.

– Может, Гришунину?

– Наверное. Он мне не сказал. Я спросил его – как дела.Он ответил, что все нормально. Нет. Он не так сказал. Он ответил, что все будетнормально. Вот так. Именно так. А потом его позвали. И через полчаса он уехал сэтой актрисой. Я ему всегда говорил, чтобы он с ней не встречался. Онаизвестная женщина, ее все знают. И мужа ее все знают. А Егор только смеялся вответ. Это из-за нее он от нас отдалился. Она нас не очень любила, считала, чтомы его уводим от нее. И правильно считала. Она замужняя женщина и к тому жестарше его. Мы и не хотели, чтобы он с ней встречался.

– Ясно. У Егора были другие женщины, кроме Милы?

– Конечно. Он же нормальный парень был. Должен былжениться еще три года назад. Если бы не эта история с его дядей…

– С каким дядей? – уточнил Дронго.

– Его дядя. Брат его матери. Он тоже в компании«Сибметалл» раньше работал. Вадим Иваницкий. У них тогда ссора была из-заженщины, которая нравилась им обоим. Иваницкий с работы ушел, свою компаниюосновал. А Егор невесту потерял.

– Ничего не понимаю. Его дядя отбил у него невесту? Этодочь Гловацкого?

– Нет. Никто у него невесту не отбивал. Просто Егор идядя Вадим вместе ухаживали за одной сотрудницей компании. Такая дамочка летдвадцати пяти. Разведенная, с ребенком. Вот тогда дядя с племянником исхлестнулись. Дядя победил, а про этот роман узнала невеста Егора, и онирасстались. Говорят, невеста потом в Швейцарию уехала лечиться, но яподробностей не знал, а Егор не любил об этом вспоминать.

«И никто об этом мне не рассказал», – огорченно подумалДронго.

– Ничего больше вспомнить не можешь? – спросил онИллариона.

– Больше ничего. Только это Махметов его убил, я точновам говорю. Это его работа. Они ведь таких обид не прощают. Вы знаете, какие онизлопамятные…

– Кто «они»? – уточнил Дронго.

– Все эти южане, – пояснил Илларион, – у нихсвой кодекс чести.

– Между прочим, в Москве «кавказцами» и «чернозадыми»называют в первую очередь грузин, армян и азербайджанцев, – напомнилДронго, – и если ты, сам грузин, будешь считать выходцев с Кавказа такимимонстрами, то что тогда делать всем остальным?

– У грузин тоже свой кодекс чести, – попыталсяоправдаться Илларион, – я ничего не сказал. Но точно знаю, это Махметовубийство организовал.

– Спасибо за информацию. Будем проверять. Только давайдоговоримся с тобой, что ты никому не расскажешь о нашей сегодняшней встрече ибеседе. Никому, даже отцу. Договорились?

– Да, – кивнул Илларион.

– Спасибо, – Дронго протянул ему руку.

Илларион улыбнулся и пожал ему руку.

– И еще, – добавил Дронго, – я старше тебялет на двадцать. И могу дать тебе совет. Постарайся забыть об этих пчелках,змеях, гольфах и прочей ерунде. У тебя такие возможности. Подумай об этом.Пока.

Когда Илларион вышел из комнаты, Дронго устало сел на стул.

«Кажется, я начинаю понимать, что старею, – подумалон, – или мне уже никогда не понять увлечений этих „золотых камешков“.