Алая гроздь турмалина - Людмила Мартова Страница 21

– Начнем что? – растерянно уточнила Лена.

– Наше деловое знакомство. По крайней мере, я начну с того, что не опоздаю. Обещаю.

– С чего вы взяли, что мне есть дело до ваших манер? – она и сама понимала, что ведет себя чересчур дерзко, вот только поделать с собой ничего не могла. Ее несло, и она могла только гадать, куда именно.

– До свидания, Елена Николаевна, – ровным голосом попрощался собеседник и отключился до того, как она успела проявить свои хорошие манеры.

Последнее слово, таким образом, осталось за ним. Вот ведь гад! Спустя минуту, телефон брякнул, уведомляя, что Лене пришло сообщение в Вотсап. Дмитрий Макаров прислал цифровой код от сигнализации, выполняя обещание. Ну, надо же, не забыл! Немного подумав, Лена решила съездить на объект. В то, что ей угрожает опасность, она не верила, хотя каким-то седьмым, мистическим чувством знала: причина преступления кроется именно в доме.

Откуда пришло это понимание, она не смогла бы объяснить никому, даже самой себе, но внутри свербило и чесалось ее проклятое любопытство, которое частенько становилось причиной неприятностей разного калибра, от мелких до весьма солидных. Дом Яковлева был живым существом, которое видело убийство и убийцу, и Лене совершенно иррационально казалось, что он может ей о чем-то рассказать. Только ей одной.

Кроме того, ей хотелось понять, почему преступник принес в дом Яковлева изображение герба Палеологов, того самого, который зачем-то вытатуировал в тюрьме последний владелец дома Балуевских. Совершенно очевидно, что между двумя старыми домами существовала какая-то связь, именно в ней и крылась причина страшной смерти Петра Беспалова. Мог ли меценат знать о существовании этой связи? Неслучайно ли он сначала взял в аренду и разобрал по досочке один дом, а теперь взялся за второй? Лениными руками взялся? А еще Дмитрия Макарова.

Получается, Макаров прав, утверждая: в доме что-то искали? Но что? А главное – где, если вся мебель давно вынесена? Что можно скрывать в пустых комнатах, по которым гуляет ветер? Лена не знала, но ей отчаянно хотелось проверить. Перед тем как поехать по нужному адресу, она позвонила Галине Леонидовне убедиться, что у вдовы все в порядке, если это можно было применить в данной ситуации.

Беспалова говорила слабым голосом, но от помощи Лены отказалась, сообщив, что сестра до сих пор с ней, в доме все время люди, поэтому она не одна и ни в чем не нуждается.

– Что в полиции говорят, Галина? – спросила Лена. – Когда можно назначать похороны?

– Пока неизвестно, и это ужасно, – пожаловалась Беспалова, – сказали, что на следующей неделе, скорее всего, все формальности будут соблюдены, но пока об этом рано говорить. Ой, Леночка, если бы я могла уже заняться организацией похорон, то это меня хотя бы немного отвлекло, а так я себя чувствую совершенно бесполезной. Нечем занять ни руки, ни голову. Ты-то что делаешь?

Почему-то Лена не стала говорить, что собирается на объект.

– Тоже не знаю, чем занять руки и голову, хотела встретиться с подрядчиком, так он в Москву уехал. Правда, объект, оказывается, вчера законсервировал, чтобы посторонние не влезли, и сигнализацию поставил. Но вы не волнуйтесь, Галина, на следующей неделе мы начнем работу.

– Дай бог, девочка, дай бог, – голос несчастной женщины звучал тускло. – А то, что объект законсервировали, хорошо. Это Петя бы одобрил.

Попрощавшись, Лена поехала к дому Яковлева. Припарковавшись на пустынной стоянке, она вошла во двор и замерла перед крыльцом из-за охватившей ее нечаянной робости. Вот уж, нет! Никогда Лена Беседина не была трусихой. Решительно вздернув голову, она поднялась на крыльцо, вставила ключ в замок, который сегодня оказался, как и положено, запертым, повернула его два раза и потянула дверь на себя.

Дом встретил ее тишиной, даже сквозняк по ногам не пробежал. Ну да, окно же вставлено. Вспомнив про сигнализацию, Лена щелкнула выключателем, посмотрела направо от входа и обнаружила ту самую коробочку, о которой говорил Макаров.

«Сигнал тревоги, – было написано на экране, – пожалуйста, введите код». Достав телефон и сверяясь с сообщением, она чуть дрожащими руками ввела положенные десять цифр. «Сигнал тревоги снят», – сообщила ей коробочка. Оказывается, все это время Лена не дышала. Медленно выдохнув, она закрыла входную дверь, отрезав от себя шум улицы, заперла ее на ключ, чтобы случайный посетитель не напугал ее своим вторжением, и пошла по коридору в сторону парадных комнат.

В доме было по-прежнему прохладно. Лена очень ценила это качество старых деревянных домов, умеющих сохранять прохладу даже в самые жаркие дни. Висящая в воздухе затхлость по-прежнему немного мешала, но тленом и смертью, которые чудились ей вчера, не пахло и в помине. Все-таки игры воображения – интереснейшая штука.

Из-за забитых досками окон (Лена убедилась, что работа выполнена основательно, на совесть) в комнатах было темно, поэтому она по пути щелкала всеми выключателями, зажигая лампочки под потолком. В танцевальном зале сохранилась старинная люстра в несколько ярусов, выходящая массивным основанием из кружевной лепнины на потолке. В гостиных лепнина была тоже, хотя и значительно менее богатая, а вот люстр уже ни одной, только голая лампочка на проводе тускло освещала комнаты.

Если предположить, что здесь могли что-то искать, то где именно? Лена подошла к окну, присела, заглянув под подоконник, потом под второй – пусто. Рассохшиеся полы скрипели под ногами, но половицы, хоть и пружинили, нигде не проваливались, открывая взгляду тайники под полом. Тьфу ты, придет же в голову такая глупость! В первой гостиной Лена подошла к стоящей в углу изразцовой печи, такой же, какая, по преданию, была установлена в первой гостиной дома Мятлевых в Санкт-Петербурге. Гладкая глазурь простых кафельных изразцов ярко контрастировала с установленной в самом центре фигурой античного воина в полном облачении с копьем наперевес.

Лена на всякий случай потрогала копье, понажимала на ступни воина, на щиток его шлема, посмеиваясь в глубине души над своей наивностью. И о чем она только думает? Тем не менее в ее характере было доводить до конца любую начатую работу, поэтому, пройдя во вторую гостиную, она так же внимательно осмотрела подоконники, плинтуса, пол, печь, на этот раз украшенную фигурой танцовщицы в развевающихся одеждах. Зеро.

В третью гостиную, ту самую, где она накануне увидела лежащего ничком Петра Беспалова, она зашла с легким трепетом, усилившимся при виде очерченного на полу контура. Господи, страшно-то как! Стараясь не наступать на меловые следы, Лена обошла комнату, уже привычно проверяя пружинящие под ногами половицы, быстро осмотрела окна и приблизилась к печи с держащей в руках лиру музой.

Фигура и печь были такие же, как две предыдущие – в центре барельеф, а все остальное без выкрутасов и резных изразцов, гладкие обливные белые плитки. В середине печи – из уложенных вертикально довольно крупных прямоугольников двадцать сантиметров на пятнадцать, внизу и наверху – из горизонтально уложенных маленьких «кирпичиков» десять на пять.