Черное Рождество - Наталья Александрова Страница 21

– Какая разница – в полиции быть или вконтрразведке? – устало сказала Леля.

– Э, не скажи, девочка. Мы на такие вещи, как мелкиекражи и мошенничество, не обращаем внимания, лишь бы ты хорошо работала.

– Вы и на убийства внимания не обращаете, –огрызнулась Леля.

– Пока – да, но когда возьмем голубчиков – все имприпомним. А следить за твоим Саловым в открытую мы сейчас не можем – онзаметит, начнет паниковать… А нам нужно, чтобы всех повязать одним махом. Такчто иди, Леля, и все примечай.

Вот, возьми. – Он протянул ей деньги.

– Да не нужно мне! – отмахнулась Леля. – Вылучше меня скорее от него избавьте, от убийцы.

– Ты дурочку-то не валяй! – повысил голос хмурыйее собеседник. – Дают деньги, так бери. Тоже мне нашлась, бессребреница!

* * *

Салов, дожидаясь на улице, украдкой оглядываясь, обошел дом.Дверь, куда вошла Лелька, находилась с торца. Было в доме еще одно крыльцо,куда как раз вышла простоволосая баба и выбивала перину. Баба подозрительнозыркнула на Салова, но ничего не сказала. Салов отвернулся, прикрыв лицоворотником шинели.

Поглядев еще немного на окна, он сделал вывод, что Лелькавошла в квартиру, отдельную от остального дома.

«Бегает, шалава, к хахалю! – понял Салов. – На моиденьги живет и к хахалю бегает. Ну, голову оторву стерве!»

Он отошел подальше и спрятался в кустах. Дверь открылась,Лелька вышла из дома, и опять он не смог разглядеть, кто там с ней был.Воровато оглядываясь, Лелька засеменила в сторону своего дома. Салов хотел былоброситься за ней и отлупить тут же, на улице, но вовремя одумался. Емусовершенно не нужен публичный скандал, еще в кутузку загремишь, а послевчерашней ночи это весьма нежелательно. Кроме того, Лелька идет домой и никудане денется, а вот поглядеть на ее хахаля Салову очень даже охота. На кого жеона его, Салова, променяла?

Минут через десять дверь снова открылась, и на улицу вышелсамый заурядный мужик – хмурый и сутулый. Мужик запер двери и, не оглядываясь,пошел в сторону, Елизаветинской улицы. Салов мог бы в два прыжка догнать его инадавать плюх, но что-то его остановило. Уж слишком заурядным выглядел этоттип, а Леля, как бы там ни было, – женщина видная, привлекательная.Слишком деловито он шел, и была Леля у него недолго, за такое короткое время впостели ничего толком и не успеть, а уж он-то, Салов, знает, какова эта стервав постели – так улестит, что ночи мало, не оторваться… Нет, что-то подсказывалоСалову, что дело тут не любовное. Он встрепенулся и широкими шагами поспешил засутулым хмырем. Тот вышел уже на Елизаветинскую и крикнул извозчика. Тотчасподкатил ванька, сутулый нырнул в пролетку, и остался бы Салов в растерянностии при пиковом интересе, если бы не услышал, как сутулый крикнул лихачу, чтоехать надобно на Макарьевскую. Салов потуже подпоясал шинель и бросился бегомдворами и пустырями на Макарьевскую, благо напрямик было недалеко. Он успелувидеть отъезжающего ваньку уже без седока, а вдалеке шагал сутулый собственнойперсоной. Салов перевел дух и пошел за ним.

Сутулый свернул в переулок, прошагал по нему бодро и вышелна Корниловскую набережную. Салов замедлил шаг, его одолевали нехорошиепредчувствия, а сутулый, у которого, кстати, прошла почти вся сутулость, и отэтого стал он как будто выше ростом, уже скорым и уверенным шагом входил в домномер семнадцать по Корниловской набережной. У Салова похолодело внизу живота изадрожали колени, потому что всему городу было известно, что в доме под этимномером находилась морская контрразведка.

* * *

Тем же утром Тоня Шульгина, замотавшись платком по самыеброви, шла, запыхавшись, по Батумской улице, направляясь не к кому иному, какдомой к самому товарищу Макару. Посещение это было незапланированное, товарищМакар никогда ее к себе домой не приглашал, в целях конспирации, конечно, каксчитала Тоня. Адрес его Тоня знала совершенно случайно от дяди Семена Крюкова,но держала его в глубине своей памяти на самый крайний, как говорил дядя Семен,случай. Сегодня как раз и наступил такой случай, когда Тоне нужно срочнопоговорить с товарищем Макаром без свидетелей.

Вот и нужный дом за номером тридцать семь. С замирающимсердцем Тоня открыла калитку. Грозно залаяла собака, бряцая цепью. Тоняиспуганно остановилась у калитки, боясь сделать шаг. Пес полаял немного изатих. Он улегся возле своей будки, недружелюбно посматривая на Тоню.

– Хозяева, дома ли? – несмело позвала она,окидывая взглядом двор. У сарайчика лежал на колоде забытый топор, на заборесохла какая-то одежда. Все было так просто и буднично, как у всех.Необыкновенный, героический товарищ Макар жил совершенно как все.

Пес отреагировал на Тонин голос утробным ворчанием, и тогдатолько вышла на крыльцо жена товарища Макара. Тоня видела ее раньше пару раз врабочем клубе, что на Базарной улице. Жена товарища Макара Тоне не нравилась,она считала, что у председателя подпольного комитета члена партии большевиковдолжна быть не такая жена. Но мысли эти Тоня отгоняла даже от себя самой, не точто обсуждать это с кем-то. Они с женой товарища Макара никогда не говорили –та смотрела на Тоню неприветливо, можно сказать, злобно.

– Чего тебе? – и на этот раз весьма нелюбезноспросила хозяйка.

– К товарищу Макару, – потупившись, прошепталаТоня.

Она сделала так в целях конспирации, чтобы не услыхалисоседи, а в общем, скрывать ей было нечего и виноватой перед женой Макара онасебя совершенно не чувствовала.

– На заседаниях своих не наговорились? – прошипелахозяйка, не двинувшись с места.

С Тоней мало кто разговаривал грубо. Увидев открытый взглядее синих глаз и приветливую улыбку, самые задиристые ребята на канатнойфабрике, где раньше работала Тоня, тушевались и не позволяли себе лишнего. Но ипостоять за себя Тоня умела.

– Хозяин дома? – громко крикнула она.

– Ну, дома. А ты чего с утра пораньше? – Глазаженщины смотрели так же неприветливо, но тон она сбавила.

– Раз пришла, значит, нужно, – твердо ответилаТоня, – сами знаете, что по делу.

– Кто там у тебя, Анна? – на крыльцо, позевывая,вышел товарищ Макар.

Рубашка была мятая и расстегнута, видно, накинул наспех,когда вставал.

Сквозь вырез рубашки виднелась голая грудь, поросшаярыжеватыми волосами.

Против воли, Тоня покраснела и потупила глаза.

– К тебе, – буркнула Анна и удалилась в дом.

– Здравствуй, Антонина! – сухо кивнул он. –Случилось что?

– Случилось. – Тоня проглотила ком обиды,образовавшийся от нелюбезного приема.

Он оглянулся на дом и махнул в сторону сарайчика:

– Там поговорим, без свидетелей.

Тоня согласна была разговаривать с ним наедине в любомместе. Он был такой домашний в этой своей расстегнутой рубашке, такой… родной.Она сама испугалась своих мыслей, поэтому отвела глаза и заговорила быстро: