Последний Робин Гуд Европы - Михаил Ротарь Страница 20

Идти на эту конспиративную «явку»?

Инстинкт самосохранения подсказывал Моду:

«Не стоит, ты стал простой пешкой в этой игре! И даже если они помогут тебе убрать ещё парочку фигур из твоего «списка», не надейся ни на громкий процесс, ни на овации присутствующих в зале суда. Скорее всего, тебя просто закопают, без почестей и салюта. Эти «добровольные помощники» решают свои собственные задачи!»

Была ли это «борьба кланов» внутри одной службы, или в его деле столкнулись интересы разных организаций, он не знал.

Идти домой – добровольное самоубийство. Поехать к родителям и Инге – равнозначное решение!

В аэропорту, гостиницах и на вокзалах его тоже ждут: с распростёртыми объятиями и браслетами из нержавеющей стали.

Мод сидел на лавочке, перебирая в уме всех знакомых, у кого можно будет спрятаться хотя бы на пару дней.

Один из них его уже предал, но Бог ему судья, и Мод даже не собирался ему мстить.

Все подчинённые, одноклассники и друзья детства тоже отметались: наверняка на него давно собрали неплохое досье.

На дворе стоял октябрь, и стемнело очень быстро.

Он проголодался: с самого утра во рту не было ни маковой росинки.

Хорошо ещё, что он заранее побеспокоился о деньгах и запасном пистолете.

Но с нынешнего дня все рестораны и дорогие кафе для него под запретом.

Зайдя в самую захудалую забегаловку, он заказал горячее и бокал пива.

Сев спиною ко всем, он искоса посматривал на экран телевизора, висевшего напротив.

По всем программам показывали его: и анфас, и в профиль.

Он попытался прикрыться, но было уже поздно: по лицу бармена Мод понял, что тот его опознал, и это было совсем нетрудно.

Когда тот направился в подсобку, Мод понял: оставаться на свободе, а возможно, и на этой земле, ему оставались считанные минуты.

Никакого желания отстреливаться у него не возникло: даже спецназовцы ни в чём не виноваты, и у них тоже есть дети, да и посетителей кафе ему было жалко.

Впрочем, они могли принять и другое решение, более грамотное: либо ожидать его за дверями, либо пустить сюда усыпляющий газ.

Но через полчаса вместо крепких парней в камуфляже и шерстяных носках на голове в дверях появился какойто толстый мужик в сером плаще, за которым проследовали парень с очень симпатичной девушкой.

Похоже, это его сын и дочь, либо сын с невестой.

Впрочем, какая ему разница?

Они сразу присели за его столик.

Мужик начал без обиняков, тихо сказав:

– Если тебя зовут Модом Расмуссеном, то поехали с нами. Тебе надо отсюда сматываться. Если как-то иначе – оставайся тут. Жди, когда за тобой приедут крепкие парни в бронежилетах. Не таи зла на бармена: это мой зять. А пива мы тебе дома нальём!

* * *

Они вышли не через парадный вход, а через кухню, пройдя по всяким закоулкам: сначала по внутренним помещениям, а затем по каким-то дворикам.

Там стояла одинокая «рабочая лошадка»: видавшая виды машина с приводом на четыре колеса.

Лет ей было не меньше десяти, но всё равно она не производила впечатления полной развалюхи.

Подойдя к этому джипу, мужик открыл Моду не дверь салона, а багажник:

– Залезай сюда! Там мешки с картошкой, спрячься за ними. Поверь: в тюрьме тебя, может, и накормят, но пива они точно не нальют! Надеюсь, ты догадался скинуть мобильник?

– Нет, он при мне. Но я ещё утром вытащил из него карточку и аккумулятор.

– Молодец, хотя бы это догадался сделать. Поехали! Нас наверняка будут останавливать раза три. Сопи в дырочку и вдыхай запах корнеплодов: это воздух природы! Только не вздумай заснуть: вдруг захрапишь. Это будет совсем некстати! И помочись перед дорогой, на всякий случай!

* * *

Мод и не собирался засыпать: а вдруг всё-таки придётся «делать ноги» из этой роскошной кареты?

На всякий случай он переложил пистолет поближе к правой руке и снял его с предохранителя.

Но проверяли их по пути следования не три, а всего один раз: уж слишком непрезентабелен был этот экипаж.

Примерно в час ночи они куда-то прибыли.

– Меня зовут Акселем, а фамилию свою называть не буду: тебе она не нужна.

Он провёл Мода в тёплый коровник. Там было полтора десятка «бурёнок» и несколько телят.

– Извини, герой! Какое-то время придётся провести здесь. Спать будешь на этом сеновале, пиво с закуской тебе будут приносить, а «орошать» и «удобрять» будешь там, в углу. Курить не позволяется ни при каких обстоятельствах!

– Я уже год, как бросил!

– Вот и славненько! По ночам можешь появляться в моём доме, только через «задний проход»: надо иногда принимать душ. Через пару недель, как отпустишь бородку, можешь быть смелее. Для соседей будешь представляться пришлым батраком из Румынии. Не говори при них много, и делай вид, что не понимаешь нашего языка. При всех посторонних я называть тебя буду Габриелем, а фамилия твоя отныне: Суручану. Откуда у меня его бумаги, говорить тебе не буду.

* * *

К деревенской работе Моду Расмуссену было не привыкать.

В октябре в деревне её намного меньше, чем летом, но всё равно ему приходилось и рубить дрова, и кидать уголь в обогревательный агрегат, и следить за температурой в коровнике.

Солому «работницам молочного труда» он менял постоянно, и даже научился доить коров при помощи механического аппарата.

А когда темнело, он тихо пробирался в дом хозяина.