Отомстить и умереть - Сергей Бортников Страница 20

— Вряд ли… У нас в деревне каждый второй — Давыд!

— И где эта земля обетованная?

— На Урале.

— На Урале? — переспросил охранник. Его карие глаза округлились от удивления. — Не лукавьте, молодой человек… Копайте глубже, и вы обязательно найдете в своем роду еврейские корни! А пока, позвольте, я закончу притчу, с которой начался наш разговор…

— Давайте…

— У мудреца спросили, какой день самый счастливый в его жизни…

— И что он ответил?

— Сегодняшний! Вчера уже прошло, а завтра может не наступить!

— Мудро!

— Когда вы так роскошно улыбнулись, я понял — у вас сегодня — счастливый день.

— Не очень… У меня дочь — в реанимации.

— Не волнуйтесь — это я вам говорю. Все будет хорошо. У человека, который радуется каждому мгновению, просто не может быть иначе!

— Спасибо, отец…

— Гершензон. Лев Ицхакович, с вашего позволения. Бывший врач-сексопатолог, — он протянул руку. — Вы к кому?

— К господину Кравцу.

— К Валерке? Умоляю… Какой он господин? Сейчас я вас проведу. Но удостоверение все же покажите. Дружба — дружбой, а служба — службой…

* * *

Кравец вообще не был похож на семита — русый, голубоглазый, с широким, слегка приплюснутым, азиатским носом на скуластом улыбчивом лице. Еврейское происхождение имел только его отец, рьяно следовавший заветам цадика Нахмана, уроженца украинской Умани. Мать — простая русская женщина — разошлась с ним более десяти лет назад и с тех пор не интересовалась судьбой сына: об этом Егоршину в дороге успел рассказать Сергей. Как Валерию удалось выбиться на руководящую должность с таким «неполноценным» происхождением — оставалось загадкой.

— Здравствуйте. Я от Максимова…

— Знаю. Он звонил мне на сотовый. Чем могу быть полезен?

— Вот посмотрите, — Егоршин осторожно вытряхнул медальон из пакетика на ладонь.

Светлые глаза Валерия полезли на лоб, казалось, вот-вот они выскочат из орбит.

Такой реакции Василий точно не ожидал.

— Где вы его взяли? — прошептал Кравец.

— Вам знакома эта цацка? — вопросом на вопрос ответил майор.

— Да!

— Кто ее хозяин? Кто? — Егоршин схватил собеседника за лацканы пиджака и принялся трясти, как перезревшее фруктовое дерево.

— Лазарь Соломонович, — еле выдавил тот. — «С.Л.» — инициалы его отца…

— Где он сейчас? — заорал Василий.

— Перестаньте меня трясти, — возмущенно завизжал Валерий. — Я вам не пальма!

— Извините…

— Господин Левин читал у нас цикл лекций о происхождении имен и фамилий. Он всемирно известный ученый-ономаст!

— Хорошо еще, что не онанист, — буркнул оперативник. — Вы знаете, где он?

— Убыл в другой город!

— Извините, Валерий… Я что-то не понимаю…

— Последнюю лекцию Лазарь Соломонович должен был прочесть в пятницу, то есть вчера. Но в четверг вечером позвонил нашей сотруднице и сказал, что вынужден срочно уехать…

— У него есть мобильный телефон?

— Да-да… Конечно… Но он все время отвечает: «К сожалению, абонент не может принять ваш вызов!»

— Где он жил?

— На улице Декабристов. Дом двадцать пять, квартира восемнадцать. Мы принципиально не поселяем гостей в отели… Зачем? Если есть море пустующих квартир тех, кто выехал на Землю обетованную…

— Ключи!

— Какие ключи?

— От квартиры!

— А… Сейчас принесу…

Он куда-то ненадолго вышел. Вернулся с гримасой растерянности на бледном, истинно славянском, лице.

— На месте их нет…

— Значит, Левин не сдал ключи?

— Погодите делать поспешные выводы. Устройством Лазаря Соломоновича занималась Лариса Криштопа. Может, она знает больше…

Кравец набрал номер на клавиатуре своего сотового телефона и включил громкоговорящее устройство.

— Слушаю, Валерий Абрамович! — вскоре донесся из динамиков хрипловатый женский голос.

— Как давно ты видела Левина? — без лишних предисловий приступил к делу Кравец.

— В четверг. Провожала его домой…

— На Декабристов?

— А то куда же?

— Ты, должно быть, знаешь, что в пятницу он не явился на запланированную встречу?

— Конечно. Это же я тебе сказала, что он уехал в другой город.

— Точно. Ключи у тебя?

— Нет.

— А где?

— В условленном месте!

— Как это понимать?

— Мы договорились: если случится форс-мажор, то Лазарь оставит их под счетчиком. В квартире установлено индивидуальное отопление, ящик со счетчиком, от которого у меня есть запасной ключ, выведен на лестничную клетку…

— Понял!

— Скажи, что я сейчас подъеду, и мы вместе отправимся на ту квартиру, — прошептал Василий.

— Ты дома? — поинтересовался Кравец.

— Да.

— Сейчас к тебе подъедет мой друг…

— Майор Егоршин, — подсказал оперативник.

— Майор Егоршин… Сгоняешь с ним на Декабристов.

— Хорошо, — согласилась собеседница.

Валерий выключил телефон и в очередной раз оскалил кривые зубы.

— О нашем разговоре — никому ни слова! Даже Сереге! Если хочешь жить! Понял?! — решил испортить ему настроение Василий.

Улыбка мигом исчезла с лица Кравца.

* * *

Лариса — сорокалетняя ухоженная кокетка — ждала на улице. И Василий снова вспомнил «не злым, тихим словом» свою бывшую. Ирину. Та в гастроном за хлебом собиралась никак не меньше часа…

Уступив «козырное» переднее место даме, он сразу же приступил к «допросу».

— Скажите, а этот Левин с вами на каком языке общался?

— На иврите.

— Он что же, по-русски ни гу-гу?

— Отчего же? Лазарь Соломонович до развала СССР жил на западе Украины — в Луцке.

— А…

— Мы сами попросили, чтобы он читал лекции на иврите. Здесь, в России, нам очень не хватает общения на родном языке.

— Ну да, ну да… Значит, это вы встречали его в аэропорту?

— Я.

— А провожал кто?

— Не знаю, — снизала плечами Криштопа. — У него билет вообще на воскресенье. Но, видимо, так получилось, что пришлось улететь раньше.