Обжалованию не подлежит - Анатолий Галкин Страница 20

– Именно так!.. Все это придумал мой коллега. Знакомьтесь – доцент Фрибус Иван Францевич.

Доценту было не больше тридцати. У него была безликая внешность и какие-то наивные беспомощные глаза. Он был похож на ученого из старых фильмов… Он скромно поздоровался и отошел в сторону. А Бэр продолжил беседу с Багровой.

– Я, Ирина Романовна, предлагаю подключиться к нашему празднику. Один прыжок через костер, и все как рукой снимет.

– Что снимет?

– Всё!.. Грусть, печаль, грехи всякие… Ирина, познакомьте меня со своим спутником.

– Это Савушкин Юрий Иванович… Он юрист.

– Вот вчера нам нужен был юрист! Представляете – угнали нашу моторную лодку… А сегодня днем нашли. И где? На реке Вербе.

– Как это? Перевезли?

– Нет, Ирина!.. Оказывается, что наше Круглое – не совсем озеро. Там вдали, где камыши – есть протоки, переходящие в речную заводь… Кто-то увел нашу моторку, поплавал по реке и бросил.

* * *

Не было никакой уверенности, что архивист Женя Зотова найдет тот сарай в лесу, куда ее возил Малько. И не было уверенности, что полковник скрывается там, а не в какой-то другой «берлоге»… Именно поэтому Кузькин никого с собой не взял – ни Муромцева, ни оперативников из УВД, ни бойцов ОМОН… Они поехали только вдвоем – он и Евгения.

Зотова имела отличную зрительную память. Она внимательно смотрела на дорогу и в нужных местах сообщала Кузькину: «Вот за этой будкой мы повернули налево… Прямо в роще будет правый поворот на лесную дорогу… Осторожно – впереди овраг»…

В какой-то момент Женя попросила ехать тише. Она и сама перешла на шепот. Было ясно, что по ее представлению они приближаются к бункеру Малько.

Дорога кончилась уже давно. Кузькин вел машину по лесу, лавируя между сосен… Евгения подняла вверх руку, призывая к осторожности. Потом она дала отмашку, и Лев затормозил.

Они оставили машину и пошли, стараясь не говорить громко и не наступать на сухие ветки… Вскоре послышался явный запах костра. Пахло не просто дымом, а еще каким-то варевом – супчиком с тушенкой, картошкой и лавровым листом… Когда появимся силуэт сарая, Кузькин вытащил пистолет и приказал пригнуться.

На последних метрах они передвигались короткими перебежками, прячась за кустами… Совсем неожиданно в кустах возникла «Нива» Малько, костер на полянке и сам полковник, стоявший спиной и наблюдавший за котелком с похлебкой.

На всякий случай Кузькин не стал прятать пистолет. Он подошел на три метра и окликнул Малько.

– Далеко забрались, Павел Иванович…

– Нашли-таки!.. Никуда от вас не спрятаться… Не зря говорят, что в Москве лучшие сыщики.

– Да, мы такие… Угостили бы супом, полковник. Аромат от него обалденный!

– Садитесь. На троих хватит… Думал на вечер оставить, но вы же меня в Шадринск повезете?

– Зачем так мрачно – «Повезете»… Нет! Мы просто поедем вместе. Но сначала поговорим…

Говорить они начали после обеда, когда Евгения ушла к ручью мыть посуду… У Малько не пропал страх перед «Мстителем», и возвращаться в город он не хотел. Полковник, как в американских фильмах, предложил сделку. Он готов сотрудничать со следствием, но…

– Ты пойми меня правильно, Кузькин. Нельзя мне возвращаться в Шадринск. На меня идет охота с двух сторон. И «Мститель» – это, скорее всего, сын Асадова. И настоящий убийца двадцатилетней давности. Он совсем не маньяк. И он не один…

– Кто это?

– Вот ты сначала спрячь меня, Кузькин… Если я успокоюсь и поверю в свою безопасность, то выдам тебе и убийцу Бакуниной, и того старого маньяка… Он сейчас в городе.

* * *

За последнюю неделю Рихард второй раз приезжал в Москву. Первый приезд был связан с убийством землячки Аллы Бакуниной. А сейчас он искал некую Тамару Водкину – свидетельницу по делу о «шадринском маньяке»… Если не соврал адвокат Парнас, то Тамара видела маньяка и запомнила его.

Очевидно, что фамилия дается человеку не просто так… Рихард Зоркий нашел ее на рабочем месте. Водкина была хозяйкой магазина, торгующего спиртными напитками… Ей было всего тридцать пять, или чуть больше. А значит, что во времена маньяка она была ровесницей тех несчастных девочек – жертв убийцы.

С самого начала разговор не клеился. Тамара отрицала почти все – даже то, что она жила когда-то в Шадринске. Но профессия журналиста очень похожа на ремесло оперативника, вербующего свою агентуру. Надо внушить объекту полное доверие. Надо создать атмосферу, чтоб человек сам захотел завербоваться…

Рихарду удалось очень многое, но не всё…

Тамара созналась, что видела маньяка, и даже не одного.

– Их было трое. Они меня поймали, и я сразу впала в транс – не сопротивлялась, а хихикала, как дурочка… И даже очень правильно делала. Начала бы кричать – они бы меня прибили. А так, они сделали свое дело, расслабились, а я раз – и убежала в темноту…

– Вы узнали кого-нибудь? Это не Асадов?

– Конечно не он!.. Я только одного из тех ребят узнала. И опять мне повезло. Его отец в московский институт меня определил, квартиру сделал… Потом вот с работой помог.

– Так кто это?

– Хитрый ты, Рихард! Так я тебе и сказала!.. Мне человек добро сделал, а я его предать должна?.. Вот тебе кто про меня сказал?

– А я, Тамара, не скрываю. Мене дал твой адрес адвокат Парнас.

– Вот и иди к своему Парнасу!

Больше Водкина ничего не сказала. К ней в кабинет пришли люди, и она отвлеклась, ругая поставщиков своей продукции, потребителей и всех остальных, которые непьющие…

Уже поздно вечером, лежа в кровати, Тамара набрала телефонный номер с кодом города Шадринска.

– Николай Петрович, ко мне приходил журналист Зоркий из «Народного дела». Он все выспрашивал о вашем сыне… Нет, не конкретно о Феликсе, а вообще о том известном вам эпизоде. Но я ничего ему не сказала. Молчала, как партизанка… А Зоркий прокололся! Он сказал, что мой адрес ему дал адвокат Парнас…

* * *

Мэр Шадринска – Фирсов уже двадцать лет жил с этой бедой… Когда весь город гудел известиями о маньяке, Николай Петрович знал имена преступников. Следователь Малько сразу вышел на след этих отморозков. Трое молодых шалопаев, у которых играли гормоны, и которые считали, что им все позволено… Двоих вполне можно было посадить или даже подвести под «вышку». Но третьим в этой компании был Феликс Фирсов… Это сын! Его надо было спасти в любом случае!

За двадцать лет рана зажила, и мэра не мучили кошмары или угрызения… Но после убийства Бакуниной появилась тревога. А когда застрелили Котенкова – мудрый Николай Фирсов понял, что какой-то Монтекристо начал охоту.

Странно, но мэр не испугался такого поворота событий, а даже обрадовался. Последние годы Фирсов постоянно чувствовал приближающуюся старость. Вся жизнь шла по укатанной колее. Всё вокруг было тихим и пресным. Не хватало драйва! Хотелось остроты и живинки…