Язык его пропавшей жены - Александр Трапезников Страница 20

Погони за своей спиной он больше не чувствовал. Да и была ли она вообще, не пригрезилась ли в разгоряченной и поплывшей от самогона голове? Велемир добрел по вязкому песку до пляжной отмели. Здесь он когда-то загорал с Леной, они кормили хлебными крошками мальков, купались. Но уже тогда на берегу было очень много снулой рыбы. Волга умирает, и все, что в ее водах, тоже.

Подумав, Велемир стал раздеваться. Альма присела рядышком, с любопытством наблюдая за ним: что еще выкинет? Уж не топиться ли собрался? Если так, то это надо делать подальше, у валунов, где и глубже и течение покруче. Там, знала собака, и муж Лены с кладбища утоп.

Велемир сбросил с себя все, кроме трусов. Потом, поглядев вокруг, снял и их тоже. Утренняя свежесть и ветерок с реки приятно холодили вспотевшее тело. Сложив всю одежду на округлый камень, он пошел в воду. Почти по ней, как блаженный Симон Юрьевецкий. Но здесь было совсем мелко, по щиколотку. Да святого бы из него и не вышло. Рано еще.

Пройдя несколько метров, Велемир попробовал окунуться, но в воде стало настолько холодно, что защемило сердце, и он поспешил выскочить обратно на берег. Альма, словно ждала этого, сразу затявкала, будто поздравляла с возвращением к жизни. А он вдруг представил себе, как плывет по течению реки, раздувшийся, словно бревно, с уставившимися в синее небо мертвыми глазами. Картина была столь отвратительной, что он чертыхнулся, а потом еще и наступил босой ступней на бутылочный осколок.

— Вот сволочи! — совсем разъярился он. — Где пьют, там и гадят.

Допрыгав на одной ноге до камня, Велемир попытался в позе «мальчика, вынимающего занозу», высосать из ранки кровь. Когда с этими манипуляциями было покончено, он принял другую скульптурную композицию — роденовского мыслителя. Голый человек, подперев скулу кулаком, сидел на берегу реки и глядел на текущие воды. О чем он думал? О Лене, конечно. И теперь, казалось, и вовсе окаменел. А собака легла рядом, у его ног.

Размышления Велемира прервало появление длинного, жилистого, загорелого до черноты человека в плавках и с вафельным полотенцем на плече. Ступал он бесшумно, был похож на скрученный темный провод, а рыжая голова отливала золотом, как клемма.

«Наверное, это и есть здешний знаменитый электрик с насосной станции», — догадался Велемир. Просто никто иной такую «электрическую» внешность иметь не мог. «Ему бы еще два светящихся миньона вместо яиц».

— Доброе утро! — приветливо сказал мужчина, мимоходом взглянув на «мыслителя».

— И вам не хворать, — отозвался Велемир, натягивая трусы.

Электрик, между тем, напротив, плавки сбросил и с разбегу кинулся в воду. И, самое удивительное — поплыл! Видно, знал тут какое-то глубокое место, где можно было не опасаться зацепиться брюхом за дно. Велемир с любопытством наблюдал за его фырканьем. «Как же его величали, там, в гостинице?» — вспоминал он. Добравшись до бакена, мужчина повернул обратно. Вылез на берег и начал тотчас же растираться, поминутно отплевываясь.

— Погода-то, погода какая, а? — радостно сообщил он.

— А какая? — спросил Велемир.

— Ну-у… Это вам не вчера.

— А вчера — что?

— Не то.

— Вот и я так думаю, — согласился Велемир. — А завтра?

— Тоже, — уверенно ответил мужчина.

— Интересный вы человек, Максим Иванович, глубоко роете.

— Вы меня знаете?

— Наслышан. А я вот Велемир Радомирович.

— И я о вас в курсе, — явно соврал электрик, из вежливости. А может быть, и вправду знал что-то. — Рад познакомиться.

И он тут же приступил к физическим упражнениям. Стал выбрасывать в стороны длинные руки, сгибаться пополам, приседать и подпрыгивать. Альма смотрела на него с беспокойным интересом: с ума сошел, что ли? Ведь лежать или сидеть гораздо удобнее и приятней. Но, очевидно, для электрика это были ежедневные процедуры. «Человек, так энергично заботящийся о своем здоровье, долго не проживет», — подумалось Велемиру. Любые лишние перемещения тела в пространстве укорачивают отпущенное этому телу время. Износ металла, закон физики.

— На завтрак мы что едим? — зачем-то спросил он.

— Овсянка, яйцо всмятку, стакан молока, — охотно отрапортовал Максим Иванович. — Самая полезная пища. И, разумеется, без соли. А хлеб лучше всего слегка поджарить. И без масла.

— Так я и думал, — кивнул Велемир. — Курение?

— Ну что вы! Яд.

— Тогда об алкоголе и не спрашиваю.

— Нет, выпить немного можно. Но исключительно хорошего виноградного вина.

Электрик стал отжиматься на песке.

— Секс? — продолжил допрос Велемир.

— Обязательно. Три раза в неделю, — его, казалось, не смущали подобные вопросы. Он словно бы интервью давал заезжему журналисту.

— Почему не четыре?

— Совесть не позволяет, — изменяя своим шаблонным фразам, ответил физкультурник. Велемир не стал допытываться: ну, не позволяет — так не позволяет, может, чрезмерно совестливый человек, электрики все такие, под напряжением работают.

— А вы, значит, приезжий? — теперь сам Максим Иванович задал наводящий вопрос.

— Забредший, — ответил Велемир. И добавил, поправив: — Заблудший.

— Бывает. А к кому?

— Пока еще точно не знаю. Не решил. Время покажет.

— Это вы верно заметили. Ну, когда покажет, тогда меня кликните, я приду, сниму показания со счетчика.

«Эге! А он тоже далеко не так прост, как и все тут. Здесь дураков нет, — подумал Велемир. — А чего ты ждал? Приехал сюзерен к своим вассалам? Загордились там, в своих столицах…»

— Обязательно кликну.

Электрик стал глубоко вдыхать и выдыхать воздух, вентилируя легкие. Затем начался бег на месте. Потом опять дыхательная гимнастика.

— А Ирина, часом, не к вам приехала? — спросил Велемир в лоб, пока тот не успел отдышаться.

— Вы и о ней знаете? Ко мне, к кому же еще.

Максима Ивановича, казалось, ничто взять не могло. Никакие допросы с пристрастием или подковырки. Он протянул Велемиру руку и сказал на прощанье:

— Все, ушел. Режим, работа. Вы заходите сегодня вечерком. Поужинаем, поболтаем.

— Спасибо, непременно, — ответил московский гость, уже не уверенный здесь ни в чем.