Смерть содержанки - Рекс Тодхантер Стаут Страница 2

— Так она мертва?

— Не перебивай. Ростом примерно пять футов и два дюйма, весом около ста десяти фунтов, лицо правильное, глаза голубые, густые волосы медового цвета, маленькие уши…

— О Господи! О Господи!

— Она?

— Да.

— Больше не перебивай. Мистер Вулф никогда не перебивает. Я даже не стал к ней прикасаться — проверять было нечего. Кровоподтек на лбу и глубокая вмятина на голове, в двух дюймах над левым ухом и чуть сзади. На полу в трех футах от правого плеча валяется мраморная пепельница — с виду достаточно тяжелая, чтобы пробить череп куда толще, чем у нее. На руках и ногах трупные пятна. Лоб холодный…

— Ты же сказал, что не трогал ее.

— Трогаю я пальцами. Приложить запястье ко лбу или к ноге — не называется «трогать». Кстати, нога тоже была холодной. Труп пролежал уже часов пять, а то и больше. Пепельницу вытерли. На полу окурки и пепел, а в пепельнице пусто. Я провел там шесть минут, задерживаться почему-то не хотелось. — Я запустил пятерню в карман и нащупал то, что искал. — Вот твои ключи.

Но Орри на них и не посмотрел. Он сжал челюсти, потом разжал и произнес:

— Считаешь, что я тебя подставил? Тебя! Как ты мог подумать?

— Любопытство взыграло.

Орри встал и вышел из комнаты. Я бросил связку ключей на столик у окна и огляделся по сторонам. Довольно просторная комната, три окна и мебель вполне приличная для не слишком взыскательного холостяка. Единственный свет исходил от пары лампочек на стене, но у мягкого кресла стоял еще торшер, но он не был включен. Орри вернулся с бутылкой и двумя стаканами. Он предложил стакан мне, но я отказался, поскольку только что пообедал. Тогда Орри налил в свой стакан, приложился к нему, поморщился и сел:

— С ума сошел! Чтобы я тебя подставил?! Теперь ты спросишь, где я сегодня был начиная с восьми утра и смогу ли я это подтвердить.

Я помотал головой:

— Нет, это было бы чересчур. Будь я настроен так серьезно, то спросил бы: «Почему ты оставил пепельницу на полу?» — или что-нибудь в этом роде. Но факты — упрямая вещь, а кроме тебя, возможно, только мне известно, что ее смерть тебе выгодна. Даже очень. Поэтому естественно, что меня интересует всего одна мелочь — это ты ее убил?

— Нет. Черт возьми, Арчи, я похож на болвана?!

— Нет. Ты, конечно, не гигант мысли, но отнюдь не болван. Да, было бы забавно, если бы ты и впрямь решил меня подставить. В конце концов, ты же знал, что я иду туда. И вдвойне забавно, если ты состряпал себе алиби.

— У меня нет алиби. — Орри посмотрел на меня отсутствующим взглядом, потом отхлебнул виски и сказал: — Я же говорил, что сейчас работаю на Бэскома. Я вышел в восемь, около девяти сел на хвост объекту и вел его весь день.

— В одиночку?

— Да. Обычное дело. С девяти девятнадцати до двенадцати тридцати пяти я торчал в холле офисного здания.

— Тоже один?

— Да.

— Тогда я по-прежнему не удовлетворен. Ты чертовски хорошо знаешь, что поступил бы так же, если бы оказался на моем месте. Хочешь что-то спросить?

— Да. У тебя были перчатки и ключи. Ты знал, что можешь кое-что найти. Почему ты хоть чуть-чуть не поискал?

— Ты шутишь? — ухмыльнулся я.

— Вовсе нет.

— Тогда ты все-таки болван, — кивнул я и поднялся. — Орри, мы оба с тобой знаем, что ты бы, безусловно, не отказался заполучить мое место. Я не против — это вполне здоровое честолюбие. Но вдруг ты стал чересчур честолюбив? Вдруг ты знал, что никаких улик против тебя у нее на самом деле нет? И договорился, чтобы один человек — я — зашел туда в четверть пятого, а другой — например, полицейский, которому позвонил аноним, — пару минут спустя? Пусть убийство мне бы и не пришили, но ключей и перчаток вполне хватило бы, чтобы упечь меня на несколько лет. Сам понимаешь, я в это не верю, но, будучи натурой нервной и утонченной, я…

— Чушь собачья! — взорвался Орри. — Что ты собираешься делать?

Я взглянул на наручные часы:

— Обед уже подходил к концу, потом я все-таки заморил червячка. Пожалуй, я отправлюсь домой и слопаю две порции Генуэзского крема. Это очень просто: растираешь восемь макарун домашнего приготовления и замачиваешь в стакане ликера «Гран-Марнье». Потом берешь две чашки жирного молока, полчашки сахара и цукаты…

— Хватит валять дурака! — завопил Орри. — Ты расскажешь Ниро Вулфу или нет?

— Не хотелось бы.

— Расскажешь?

— Пожалуй, нет.

— А Солу или Фреду?

— Нет. А также ни Кремеру, ни Джону Эдгару Гуверу. — Я взял с дивана пальто и шляпу. — Не совершай дурных поступков. Знаешь, какую последнюю услугу для коллеги врачи называют своим профессиональным долгом?

— Да.

— Так вот, я искренне надеюсь, что тебе это не потребуется.

И я удалился.