Мориарти. Последняя глава - Джон Гарднер Страница 2

Лондон:

15 января 1900 года

Дэниел Карбонардо не смог толком понять, что это за дом, пока не оказался внутри.

Дэниел убивал. Такова уж была его земная миссия: нести смерть. Он убивал за чинк, [2]вытряхивал душу за презренное злато. Горсть соверенов — и тот, чье имя ему называли, был мертв, а сам Карбонардо исчезал, растворялся, словно утренний туман в дыханье ветра. Другим его любимым (после убийства) делом было извлечение информации. Дэниел задавал вопросы.

Поговаривали, что пыточному ремеслу Карбонардо обучился в семье, прослеживавшей свои корни до Лондонского Тауэра, в мрачных подвалах которого, специально подготовленные люди денно и нощно добывали правду. Один из этих мастеров, предок Дэниела, попал в Англию в составе свиты Екатерины Арагонской, первой из шести жен Генриха VIII.

Екатерина Арагонская, дочь Фердинанда и Изабеллы Испанской, закончила свои дни в монастыре; многочисленная же ее свита рассыпалась, причем большая часть соотечественников осталась в Англии и поступила на королевскую службу. Некоторые из них достигли высот в мастерстве развязывания языков. Такого рода работа — получение сведений посредством пыток, угроз, причинения боли или путем обещаний — ожидала Дэниела и в этот вечер. В данной профессии для него не было тайн, он владел как широко распространенными методами — дыбой, «испанским сапогом», «скеффингтонской дочкой», [3]— так и более эзотерическими. Все шло в ход в деле извлечения правды из тех, кто не расположен был с нею расставаться.

— Она знает, — сказал Профессор. — Она назовет тебе имя. Это кто-то из троих или Спир.

Похожие слова Дэниел слышал много раз.

— Из вашей преторианской гвардии? — недоверчиво спросил он. — Вы ведь не о них сейчас говорите, Профессор?

Мориарти медленно кивнул.

— О них самых. У нас завелся предатель. Где-то наверху, среди самых верных. Изменник, как крот пробрался в мою организацию.

— Но кому… — начал Дэниел.

— Кому мог запродать душу предатель? — Мориарти прищурился.

— Шерлоку Холмсу? — предположил Карбонардо, и Профессор натужно рассмеялся, зло, отрывисто, словно рыкнул раненный зверь.

— Холмсу? Ха-х! Нет… думаю, не Холмсу. Холмс меня почти не беспокоит. У нас были разногласия, но, полагаю, мы достигли определенного взаимопонимания. Сомневаюсь, что я когда-либо еще услышу о мистере Холмсе. [4]

— Тогда кому?

— Есть один. — Мориарти провел ногтем большого пальца по правой стороне лица — от глаза через щеку к подбородку. — Энгус Маккреди Кроу. Опытный и умелый полицейский, поклявшийся поймать меня. Для него это цель всей жизни. Я — его главное и самое большое дело. — Он помолчал. Голова медленно двинулась вперед, как у старой черепахи, и качнулась из стороны в сторону. — Имеются, конечно, и другие. В частности, один из них воспользовался моим недавним отсутствием, чтобы прибрать к рукам мою организацию. Мою семью.

Карбонардо повел плечом в недоумении. В то, что кто-то из ближайших подручных Профессора мог стать на путь измены, верилось с трудом.

Так называемую «преторианскую гвардию» Мориарти составляли четверо: Эмбер, Спир, Ли Ноу и Терремант, включенный в число избранных после исчезновения Пипа Пейджета.

Эмбер — маленький хитрый человечек с неприветливой физиономией — исполнял роль связника между Мориарти и его многочисленной армией сычей, вьюнов, экзекуторов, легионами кидал, черпал, свистунов, вереницами профессиональных проституток и случайных доллимопс, этих ночных бабочек-любительниц, а также всех тех, кто специализировался на драгоценных камнях, скупке краденого, мошенничестве, вымогательстве и убийствах.

Два других преторианца были ближайшими помощниками Профессора: Альберт Спир — крепыш с перебитым носом и характерным рваным шрамом на правой щеке, и Терремант — здоровенного роста и огромной силы верзила. Эти двое предводительствовали над уличными бандитами и вышибалами, участвовали в обсуждении планов и принимали решения; их больше всего боялись на больших дорогах и в темных переулках Лондона.

Последним в четверке был зловещий китаец Ли Чоу, работавший, главным образом, с выходцами с Востока и уличной шпаной, державший под контролем многочисленные опиекурильни и вершивший скорый и жестокий суд. Его боялись все. Китаец исполнял любые поручения Мориарти и мог, не моргнув глазом, учинить самую кровавую расправу. Его любимым трюком было калечить жертву, чтобы в дальнейшем та не могла нормально разговаривать.