Три кита и бычок в томате - Наталья Александрова Страница 19

– И говорить-то про эту Настю не хочется! – с чувствомпроизнесла Лариса.

После этого она закурила сигарету, отхлебнула горячего кофеи рассказала Ирине все, что случилось в тот последний день перед отставкой еепокойного шефа.

Тот день не задался у Ларисы с самого утра. Выскочив изподъезда, она споткнулась о ведро с грязной водой, которое вредная дворничиханазло жильцам или просто по халатности оставила у порога. Вода расплескалась изабрызгала новый брючный костюм, который Лариса надела впервые. Костюмбирюзового цвета очень подходил к ее глазам, и она надеялась, что начальниквполне оценит ее старания быть красивой исключительно для него. И вот, с утратакая неприятность. .. Конечно, нечего было и думать идти на работу в грязныхбрюках, пришлось возвращаться. Она и так уже опаздывала, потому что долговертелась перед зеркалом, так что пришлось, переодевшись, взять машину.Водитель попался неопытный, они застряли в пробке, и в результате Ларисаопоздала на работу на сорок минут. И вместо ласкового взгляда от НиколаяАльбертовича получила легкий нагоняй. Ее начальник вообще-то был не в духе ужедва дня – все из-за того проклятого автобуса. Чем, ну чем он виноват, есливодитель не справился с управлением? Но Николай был расстроен – очевиднопредчувствовал грядущие неприятности. Да еще все время звонил этот художник,прощелыга, как его…

– Сидор Востриков, – подсказала Ирина.

– Да-да! – оживилась Лариса, налила себе еще кофе ипродолжала вспоминать.

Художник названивал через каждые тридцать минут и требовал ктелефону Николая Альбертовича. Лариса – опытная секретарша, она неизменнолюбезным тоном отвечала настырному типу, что у начальника совещание, деловаявстреча или вообще он уехал по важному делу. Когда она накануне доложилаГранатову, что некий Востриков приглашает его на свою персональную выставку вМанеж, мотивируя это тем, что они-де учились вместе в школе, начальникпоморщился и сказал резко, что для этого человека его никогда нет на месте. Ито, в самом деле: мало ли кто с кем в школе учился или в детский сад ходил? Этововсе не повод поддерживать знакомство и отрывать от дела такого занятогочеловека, как Николай Гранатов.

Ирина молчала, всем своим видом изображая огромнуюзаинтересованность беседой.

День катился своим чередом, продолжала Лариса, и вот ужепосле обеда вдруг позвонил какой-то мужчина и стал требовать к телефону НиколаяАльбертовича по срочному делу. Лариса предложила ему представиться, он ответилрезко, что в этом нет необходимости. Тогда она вежливо, но твердо сказала, чтоничем не может ему помочь. Начальник и так сегодня на взводе, думала она, какбы ей еще больше не попало. Мужчина подумал немного и сказал, что НиколайАльбертович непременно с ним поговорит, если она передаст ему привет изКысылыллыка.

Ирина едва сдержала удивленный возглас.

– Вот именно, – усмехнулась Лариса, –представляете мое удивление, когда начальник изменился в лице и велелнемедленно переключить разговор на конфиденциальную линию. Ту, котораяспециальным устройством защищена от прослушивания. А потом сказал, что едет навыставку. Ту самую, в Манеж. Ну, мне что, раз решил ехать – значит, так надо. Ия тогда позвонила Насте Лукьяновой. Ну вы ведь знаете, как это бывает?

Ирина знала, что все общение с прессой и телевидениемдержится исключительно на личных контактах. То есть, как публичным людям нужнотелевидение, так и телевидению нужны сюжеты. И сколько же мелких презентовполучила Лариса от той же Насти, для того чтобы та позвонила только ей впоследний момент и сообщила, что можно сделать эксклюзивный репортаж…

Когда Гранатов узнал, что на выставку приедет телевидение иего будут снимать для новостей, он повел себя очень странно, продолжала Лариса.Вернее, просто грубо. Он закричал, чтобы никого не было. И даже затопал ногамии назвал ее, Ларису, дурой. Тогда она очень на него обиделась, но сейчас,конечно, все простила. Однако Настя наотрез отказалась пойти на попятный –дескать, уже все утряслось с телевизионным начальством, ей дали оператора,технику и автобус, менять что-либо уже поздно. Гранатов на прощанье рявкнулЛарисе что-то злое и уехал. А утром его вызвали к руководству и сообщили оботставке.

Рассказав все это, несчастная секретарша убитого Гранатоваснова заплакала.

– Да не переживайте вы так! – не выдержалаИрина. – Уж что сделано, то сделано, назад его не воротишь. Так зачем жетак убиваться?

Откровенно говоря, Гранатов не понравился ей, еще когда онапервый раз смотрела кассету. Ничего в нем Ирина не нашла замечательного,такого, что может вызывать сильную любовь. Обычный чиновник, ничем от других неотличающийся. Любовь, как известно, зла, она не выбирает, а с другой стороны,бывают случаи, когда номенклатурные работники удачно скрывают оставшиеся в нихчеловеческие черты и только наедине с любимой женщиной раскрывают душу. Ноинтуиция подсказывала Ирине, что с Гранатовым был не тот случай.

Лариса вдруг сорвалась с места и начала быстро-быстрораскрывать дверцы кухонных шкафчиков. Ирина собралась уходить.

– Подожди, – бормотала Лариса, – подожди минутку.Черт, куда она запропастилась? Недавно ведь ее видела!

– Да что ты ищешь-то? – Ирина нисколько не удивилась,что они перешли «на ты».

– Коньяка бутылка где-то завалялась, – Лариса присела ис головой скрылась в нижнем шкафу, – да вот же она!

Бутылка была початая, это значило, что бывшая секретаршаГранатова не опустилась и не завивает горе веревочкой, запивая его коньяком.Початая бутылка, несомненно, говорила в пользу Ларисы.

– Николай и оставил, – прерывисто вздохнула Лариса,разливая темную жидкость по рюмкам, – давай помянем что ли…

Ирина едва пригубила коньяк. После ее ухода Ларисамашинально прибрала на кухне, открыла форточку, поморщившись от запаха дыма,после чего присела передохнуть. Мысли ее текли безрадостно. Эта журналистка,или кто там она есть, абсолютно права. Вовсе незачем так убиваться. Ларисасидит в четырех стенах уже третий день и рыдает. Что толку от бесполезныхстраданий?

Но ведь она оплакивает не смерть Гранатова, то есть еготоже, конечно, жалко, как и всякого безвременно погибшего человека. Но еслибыть честной с самой собой до конца, то Лариса оплакивает свою собственнуюнеудавшуюся жизнь.

В самом деле, разве о таком она мечтала? Разве такоевремяпрепровождение обещала ей судьба? Разве мама не говорила, глядя на голубыеглаза и льняные кудри, что ее девочка – самая красивая и умная, что ее ждетблестящее будущее и что с такими внешними данными мужчины станут носить ее наруках? Мама, конечно, немножко преувеличивала, каждой матери кажется, что ееребенок лучше и красивее всех. Однако маленькая Лариса впитала такие разговоры,что называется, с молоком матери. Ей очень нравилось слушать, как мамарасписывала ее будущую жизнь. Мама делала ставку на мужчин. Для женщины,утверждала она, самое главное – это удачно выйти замуж. Однажды – не слишкомрано, не в шестнадцать лет, но и затягивать с этим делом не стоит – в жизниЛарисы появится мужчина, обеспеченный и солидный, который женится на ней ивозьмет на себя все заботы. А также будет удовлетворять все ее капризы изапросы. Он купит ей хорошую квартиру, машину, завалит модной одеждой идрагоценностями, летом будет возить отдыхать к теплому морю, а на рождество – вПариж. Собственно, в маминых словах не было ничего оригинального, но маленькаяЛариса слушала их, как волшебную сказку. Повзрослев, она трактовала маминыслова таким образом, что вовсе не обязательно учиться и добиваться всегособственными силами, главное у нее уже есть – приличная внешность, остальноенепременно придет само собой.