Осколок моего сердца - Алафер Берк Страница 19

Лори заметила, что ее отец встал и начал ходить по комнате, излагая доводы в пользу виновности Дэррена Гантера в убийстве всеми любимого владельца бара в Вест-Виллидж по имени Лу Финни. Он явно не находил себе места.

— Это была драка в баре, которая вышла из-под контроля, — объяснил Лео. — Гантер был красивым, харизматичным студентом колледжа, обладающим самоуверенностью мультимиллионера, коим он твердо намеревался стать. Для сравнения: Джей Прэтт был скучным коротышкой, парнем из пафосного Верхнего Ист-Энда, который занимал теплое место в компании своего отца по проведению операций с коммерческой недвижимостью. А Лу Финни? Он был тем хорошим парнем, который попытался помешать двум забиякам бузить в его баре. Его гибель стала ударом для многих жителей округи. Весть о том, что он погиб, распространилась быстро, и к следующему утру уже весь тротуар перед баром был покрыт цветами и самодельными открытками с соболезнованиями.

Алекс, сидящий на диване рядом с Лори, подался вперед, поставив локти на колени и сложив пальцы домиком.

— Я помню, как это было, — сказал он. — Я тогда тоже был студентом. Тем вечером несколько моих друзей из Фордемского университета отправились в Вест-Виллидж, чтобы выпить, а я не пошел. Мне оставалось сдать последний выпускной экзамен, и надо было готовиться к нему. Мои друзья подошли к бару «У Финна» и увидели рядом с ним полицейских и ленту, которой огораживают места преступлений. На следующий день они сказали мне, что могли бы находиться в этом заведении в то самое время, когда разразилась драка, если бы не застряли в пробке, которую вызвал снегопад.

— Я тоже помню этот случай, — добавила Лори. — Я тогда только что приехала домой на зимние каникулы, и на следующее утро ты рассказал об этом деле маме, когда ненадолго забежал в квартиру, чтобы перекусить. А когда ты вернулся домой вечером, Гантер уже признался.

— Нет, дело обстояло сложнее, — ответил Лео, помахав пальцем. — Когда я заехал домой утром, у меня была первая версия его признания, но я знал, что Гантер передергивает, искажает факты, чтобы иметь возможность убедить присяжных в своей невиновности. И именно разговор с твоей матерью помог мне его разоблачить. Я вернулся в участок и допросил Гантера снова. И заставил его сбросить маску.

Лори вспомнила еще кое-что из того дня.

— Я припоминаю, как ты тогда сказал маме, что это она раскрыла дело.

Пытаясь уразуметь, что к чему, Алекс смотрел то на Лори, то на Лео, словно зритель, следящий за теннисным матчем на Уимблдонском турнире.

Видя, что он никак не может взять в толк, о чем идет речь, Лео пояснил:

— Финн пытался прекратить драку, когда дерущиеся вывалились на улицу, но Гантер и Прэтт норовили вцепиться друг другу в глотки. К тому же вместе с ними на тротуаре оказалось несколько зрителей из бара, а затем подошло еще немало зевак. Это было настоящее светопреставление. В конце концов Финн рухнул наземь — оказалось, что он получил два удара ножом в живот. — Лео дотронулся до своего живота чуть выше брючного ремня, показывая расположение ран. — Никто не видел, как в него вонзили нож, но было очевидно, что, скорее всего, это сделал кто-то из двух драчунов — Гантер или Прэтт.

— Каждый из них обвинял в этом другого, — пояснила Лори, торопя рассказ, поскольку знала, что ее отец вполне может рассуждать об этом деле целый час, особенно теперь, когда Дэррен Гантер уже несколько месяцев извращает факты, трубя о том, что он якобы невиновен. Она понимала, что Лео помешан на фактах, но ей не терпелось узнать, как именно все это может соотноситься с исчезновением Джонни.

— Когда я зачитал им их права — разумеется, в разных комнатах для допросов — и один, и другой сказали, что нож, должно быть, принадлежал второму участнику драки. А свидетелей у меня не было, поскольку Гантер, Прэтт и Финн находились слишком близко друг к другу, чтобы остальные смогли что-то разглядеть. К тому времени, когда Финн упал, нож уже бросили на тротуар и кто-то быстро протер его рукоятку, чтобы уничтожить отпечатки пальцев. На обоих парнях имелась кровь Финна, она была и на их руках, но это ни о чем не говорило. И тогда я немного погодя сказал Гантеру, что обнаружили на ноже его отпечатки. И, само собой, сообщил то же самое Прэтту.

— А чьи отпечатки вы нашли там на самом деле? — спросил Алекс.

— Мы не нашли на рукоятке никаких отпечатков, — ответил Лео. — Хотя, разумеется, чтобы удостовериться в этом окончательно, криминалистической лаборатории понадобилась пара недель. Но в тот вечер я сказал им обоим, что тот, кто протирал рукоятку ножа, кое-что пропустил, и мы нашли два частичных отпечатка пальцев. Я объяснил им, что узор каждого такого отпечатка состоит из петель, завитков и дуг и заявил, что на одном частичном отпечатке мы обнаружили тринадцать совпадений, а на втором двадцать. Практически это была лекция по криминалистике. Я даже принес слайды из числа тех, которыми на суде мог бы оперировать эксперт, чтобы каждый из них увидел эти совпадения своими собственными глазами — но эти слайды относились к совершенно другому делу.

— В этом нет ничего противозаконного, — заметил Алекс. — Даже в мою бытность адвоката по уголовным делам я знал, что во время допросов полиции разрешено применять обман.

— Вот именно, — подтвердил Лео, — при условии, что обвиняемый дает показания добровольно, а так оно и было. Ну, так вот, Прэтт сразу же бросил мне вызов, потребовал, чтобы я принес ему Библию или детектор лжи, чтобы он мог поклясться, что никогда не притрагивался к этому ножу. И уверял, что в лаборатории наверняка перепутали его дактилоскопическую карту с дактилоскопической картой Гантера. Другое дело Гантер — по его лицу я видел, как крутятся колесики в его мозгу. И он вдруг полностью поменял показания — заявил, что это Финн достал нож и пригрозил, что покажет им двоим за то, что они затеяли драку в его баре. И что он, обороняясь, пытался отнять у Финна оружие, но тут кто-то толкнул того прямо на него.