Осколок моего сердца - Алафер Берк Страница 18

— Роки, ты закроешь дверь или как? — спросил Финн. — Отопление, знаешь ли, стоит денег.

Роки довольно улыбнулся, обозревая идущих одна за другой привлекательных молодых женщин, каждая из которых благодарила его за то, что он придерживает дверь.

— Вижу, ты истинный джентльмен, — сухо заметил Финн.

Когда дверь наконец закрылась, Роки подмигнул ему.

— Как ты можешь винить меня, Финн? В нашем возрасте, когда свидания с девочками остались в прошлом, только это и остается таким, как мы.

— Говори за себя, старик.

Роки схватил Финна за плечо и дружески потряс его.

— Налей этому старому хрычу за мой счет, — крикнул Финн Клариссе, стоящей за стойкой бара.

Роки подмигнул ему еще раз, на сей раз с благодарностью.

— Вижу, дела у тебя идут что надо.

Так оно и есть, подумал Финн. Он открыл этот бар тридцать пять лет назад, когда ему было всего двадцать семь, взяв в банке кредит на развитие собственного дела, обязательство погасить который вместе с ним подписали и его родители. Это случилось в те времена, когда район Вест-Виллидж был населен художниками, хиппи и бунтарями всех мастей, желающими жить подальше от более чванливых и респектабельных частей Нью-Йорка. Правда, Финна сюда привлекла не столько контркультура, сколько низкие ставки арендной платы.

Он сказал своим старикам, что когда-нибудь Вест-Виллидж войдет в моду, но никогда, даже в самых смелых своих мечтах, не мог вообразить, насколько крутым местом южный Манхэттен станет в двадцать первом веке. Так что теперь наслаждался и старыми, и новыми преимуществами здешней округи. Его бар по-прежнему пользовался популярностью у старожилов вроде Роки, и репертуар его музыкального автомата в основном соответствовал их вкусам, однако вместе с тем теперь коктейльное меню включало в себя «Космополитен» и яблочное мартини, в четверг вечером здесь еженедельно проводились викторины, а по воскресеньям приходила молодежь, чтобы распивать «Кровавую Мэри» и петь хором, поскольку новое поколение считало, что круто время от времени зависать в старом питейном заведении, имеющем широкую известность в узких кругах.

Глядя, как Роки усаживается на свое обычное место возле самого конца барной стоки и пьет свое пиво, налитое за счет заведения, Финн позволил себе на минуту предаться чувству удовлетворения от успеха бизнеса, который он построил с нуля.

Снег уже валил вовсю, когда Кларисса принесла ему стеклянную кружку, полную темного напитка. По тому, как она несла его, было очевидно, что напиток горяч.

— Это то, о чем я думаю? — осведомился Финн.

— Да, я принесла твое любимое питье. — Любимое. Финн ни за что бы не признал, что у него есть любимчики — это относилось и к его детям, и к работникам его бара. Но Кларисса определенно была его любимицей. Из ее свидетельства о рождении следовало, что ей двадцать шесть лет, но Финн был убежден, что душа ее родилась в 1937 году. А кроме того, она умела готовить ореховый грог, имеющий прямо-таки райский вкус.

Из отделенной занавеской части зала донесся громкий рев, и у Клариссы сделалось сердитое лицо.

— Там у нас сегодня вечером собралась компания балбесов, явно страдающих от избытка тестостерона, если ты понимаешь, о чем я. Я, конечно, не хотела никого обидеть.

— Само собой. — Он улыбнулся.

— Какой-то пустобрех отмечает свой двадцать первый день рождения. У него сейчас зимние каникулы, и он учится не где-нибудь, а в Вассаре, чем хвастается и гордится. Если верить ему, то он уже подыскал себе руководящую работу на Уолл-стрит и к своему тридцатилетию станет хозяином нашего города.

— И когда же свадьба?

— С кем? С ним? Только не в этой жизни! К тому же он подбивает клинья к другой девушке, весь вечер покупая ей выпивку.

— Дай мне знать, если он выйдет за рамки. Если он собирается устроить тут бузу, то я предпочту вышвырнуть его вон до того, как начнется заваруха.

Когда Кларисса повернулась, чтобы возвратиться за стойку, из помещения, расположенного за занавеской, донеслись еще более громкие вопли, и Финн едва не пролил свой грог. Плотная фиолетовая занавеска колыхнулась, словно от сильного порыва ветра, и из-за нее вывалились двое толкающих друг друга мужчин, окруженных толпой. Высокий парень в спортивной куртке и с расстегнутым воротником крикнул:

— Эй, ты, крутой с Уолл-стрит, покажи, что ты можешь.

Они двигались так быстро, что Финн мог разобрать только темные волосы более высокого из дерущихся парней и рыжую шевелюру того, кто был ниже ростом.

Какая-то женщина завопила:

— Джей, берегись! — И тут же темноволосый двинул рыжего в челюсть.

— Стоп, стоп, стоп! — зычно заорал Финн, выскочив из своей кабинки и вскинув руки. Бар «У Финна» считался нешумным, но, пробыв хозяином питейного заведения тридцать пять лет, нельзя не научиться разнимать драчунов. Это всего лишь парочка студентов, — подумал Финн. — Пустяки. Я с этим справлюсь.

Дерущиеся, не обращая внимания на Финна, продолжали пихать и молотить друг друга кулаками, влекомые толпой то туда, то сюда. Финн бросился в гущу схватки, пытаясь добраться до драчунов, чтобы разнять их. Но не успел он оглянуться, как толпа вытолкнула его на улицу. Тротуар перед баром уже стал скользким, и какой-то проходящий мимо молодой человек поскользнулся и упал. Темноволосый драчун наклонился и бросился на рыжего, громко рыча.

Финн сунул в рот мизинцы и оглушительно свистнул, чтобы привлечь внимание толпы.

— Хватит, ребята. Давайте кончайте, хватит.

Он почувствовал толчок в спину и опять оказался рядом с дерущимися парнями.

Когда они меня наконец увидят и услышат, — подумал он, — я смогу их утихомирить. Если придется, я просто встану между ними, и все.

Глаза рыжего широко раскрылись, когда он понял, что здесь Финн. Он еще совсем юнец, — подумал Финн. — Я же вижу, что ему страшно и он хочет, чтобы это побыстрее закончилось. Все в порядке. Дело уже почти сделано.

Парень опустил глаза, Финн посмотрел туда же и вдруг ощутил что-то странное в животе, почувствовал острую боль. Свет углового фонаря отражался в двух дюймах клинка, виднеющихся между толстовкой Финна и рукояткой ножа, которая была зажата в чьем-то кулаке. Он увидел, как кто-то выдернул клинок из его тела. Увидел и глотнул воздуха, словно пловец, вынырнувший из воды. И закричал, когда нож вонзился в него опять.

У Финна подогнулись колени, и он рухнул на тротуар. Последней на запорошивший бетон первый снег упала голова.

— Фи-иинн! Нет, Финн, нет! Кто-нибудь, вызовите «Скорую»! Его ударили ножом!

Это крикнула Кларисса. Последним, что увидел Финн, стала любимая сотрудница его бара, безуспешно пытающаяся остановить кровотечение, прижимая свой фартук к его толстовке.