Главная партия для третьей скрипки - Анна и Сергей Литвиновы Страница 18

— А ты здесь при чем? Проходил мимо и меня спас?

Тим вздохнул. Врать не стал.

— Нет. Я был за рулем.

— Ага! Значит, ты меня и сбил!

— Да ты сама под колеса бросилась!

«Вышел. Помог. Привел к себе. Хотя мог бы просто сбежать, и никто бы его не нашел сроду. Я ведь ничего — ничегошеньки! — вчера не соображала!»

Он взглянул на Арину своими отчаянно-синими:

— Я решил: зачем ГИБДД вызывать? Ранений серезных у тебя вроде нет. Так, шок небольшой. А тут начнутся: разборки, полиция, больница. Ну, и привез к себе. Раны перевязал. Спать уложил. Решил: утро вечера мудренее.

Тим сел на краешек дивана, покаянно оттенил глазищи ресницами:

— Но если хочешь, мы можем сейчас в полицию сообщить.

От близости его тела у Арины закружилась голова.

— Ты актер? — пробормотала она.

— С чего ты взяла? Я тренер.

— По карате?

— По теннису.

Сидел теперь совсем рядом. Обоняние обострилось.

Гель для душа, лосьон, туалетная вода и еще, очень очевидно: коньяк. Ну, или какая-нибудь текила. Явный отзвук вчерашнего. «Да ты пьяный был, тренер!» Интересно, когда водитель подшофе, а сбитый пешеход под кайфом — кто больше виноват?

Тот, кто за рулем. Мама ей когда-то объясняла.

Пару месяцев назад Арине и в голову бы не пришло выкручивать руки. Да кому — принцу, богу! Но сегодня все изменилось. У ее ног, в ее полной власти — мужчина мечты. Разве можно упускать такую возможность?

И она едко произнесла:

— Хорошо ты придумал — с места аварии сбежать.

— Но тебе ведь сейчас лучше? — с надеждой спросил Тимур.

— Как сказать. Рука, похоже, сломана, — Арина показала на левую плюшку-конечность. — И голова очень болит.

— Давай тогда поедем в больницу, — с готовностью отозвался он. — Тут рядом есть платная, я узнал. Все расходы я оплачу.

«Ах ты, хитрец! — усмехнулась девушка про себя. — Уже и больницу платную подыскал. Чтобы все шито-крыто, никуда не сообщили».

Обычно, в присутствии даже гораздо менее уникальных мужчин, Арина бесповоротно терялась. Смотрела в пол, мекала и никак не умела выторговывать себе преференции.

Но вчера она побывала в бездне. И вынесла оттуда четкое, уверенное ощущение: все в жизни — неспроста.

И Лев Людовикович зачем-то ей был дан. И Костик с его березовой и дубовой корой. А сейчас наступил абсолютно новый этап.

Она решительно произнесла:

— Ни под какие колеса я не бросалась. Спокойно шла по переходу. На зеленый свет.

— Какой зеленый? — опешил красавец. — И перехода там не было! Ты выскочила на дорогу как бешеная!

— А почему ты тогда полицию не вызвал? — спокойно спросила она. — Я была бы сама виновата. Мне мама рассказывала: когда сбили узбека, который кольцевую перебегал, у водителя даже «права» не отобрали.

И взглянула на Тима почти с вызовом.

Неужели он вчера не заметил, что жертва — вообще, ну ничегошеньки не соображает?

Похоже, нет. Принял ее опьянение за шок. Вот это повезло!

— Нехорошо, — произнесла Арина назидательно, словно бы чужим голосом. — Людей сбивать, а потом скрываться с места аварии. И подкупить пытаться.

— Вот, значит, как! — с горечью молвил красавец. — Я с тобой по-человечески. А ты по закону хочешь. Ладно. Давай по закону. Сама в полицию позвонишь — или мне?

Ей очень захотелось его обнять. Но новый, кто-то неведомый, вселившийся в нее после вчерашнего безумия, едко произнес:

— По закону уже поздно. Ты с места происшествия скрылся.

— Да и надо было бы! Там камер нет, — в сердцах выдохнул Тимур.

Арина снисходительно улыбнулась:

— В Москве камеры повсюду. А зачем ты вино мне на тумбочку поставил? Чтобы я хлебнула спросонья? И тебе потом доказательство, что пьяная, сама виновата…

Тимур взглянул на нее печально:

— Ты мне вчера такой беззащитной показалась. Я тебя укрывал ночью. По голове гладил, когда ты во сне стонала.

И придвинулся поближе.

От сильных, спортивных мужчин и пахнет по-особенному. Волнующе, терпко. Арина давно заметила. Жаль только, такие мужчины на нее никогда внимания не обращали.

Он положил руку ей на грудь.

Она забормотала — совсем глупость:

— Не трогай меня. Когда сотрясение мозга, нельзя. Нужен полный покой.

И тут Тимур ее поцеловал.

Арина в жизни ничего подобного не испытывала. Предыдущий опыт, вялый, холодный язык в своем рту — вспоминала с дрожью. А здесь ее будто швырнули в жаркий, мощный, но абсолютно безопасный костер. Он полыхал, словно мартеновская печь, но вместо увечий приносил невыносимое удовольствие.

Она думала, что не умеет отвечать на поцелуи. Но уже через пару секунд поняла, что сама вгрызается в Тима будто дикая, оголодавшая самка.

— А ты горячая штучка! — прошептал он ей на ухо.

И повалил, прижал к дивану.

В левую руку остро стрельнуло болью.

Арина застонала, но не вырвалась из объятий.

— Милая ты моя девочка, — шептал Тим. — Милая, хорошая. Я так испугался вчера за тебя!

И целовал ее все крепче, все увереннее. Повязка с ее подбородка слетела, он виновато пробормотал:

— У тебя кровь идет.

— Кровь — любовь! — лихо отозвалась Арина. — Рифма!

В глазах Тима полыхнуло торжество. Его руки продолжили срывать с нее одежду, чужое тело властно давило на вчерашние ссадины, но боль волшебным образом обращалась в неземной восторг.

Арина, когда думала — чисто теоретически — об отношениях с мужчинами, всегда боялась: любой партнер сразу угадает в ней полную неумеху. Но то ли вчершний стресс вкупе с экспериментальным лекарством, то ли поразительная красота Тима, то ли все вместе раскрепостили ее небывало. Своим глазам не поверила, когда увидела правую (здоровую) руку на Тимовой ширинке. И не смутилась ни капли, когда оказалась без одежды и он начал ее целовать прямо в горячий треугольничек между ног.

«Такого не бывает!» — пронеслось в голове за секунду до его оргазма.

А потом ее сначала ударило где-то внизу, потом тепло расплескалось по телу, стрельнуло вулканическим извержением в мозг.

И немедленно захотелось еще, еще!

Застонала от счастья, когда он ворвался в нее. И снова, спустя минуты, испытала блаженство.

«Арина, я тебя поздравляю, — она словно услышала ехидный мамин голос. — В тридцать два года ты наконец поняла, для чего существуют мужчины».