Не забывать никогда - Мишель Бюсси Страница 18

Автобус высадил меня в Ипоре на площади Жан-Поль Лоран; дальше путь его лежал в Гавр. Всего-то четверть часа в пути и почти три часа ожидания в Фекане. У меня осталось время обдумать вопросы Пироза. Я почти успокоился. Сперма насильника, его отпечатки, совпадения с убийством Морганы Аврил десятилетней давности — все это доказывало (должно было доказать!), что я тут ни при чем.

Я старался не думать о сомнительных моментах…

Они должны проясниться. Вместе с приливом. Словно закатное солнце, чьи заходящие лучи расщипывали облака на радужные кружева. Тот самый свет, который так привлекал импрессионистов! Я обязан его узнать, даже если я ни разу не был в музее. В Ипор стоит возвращаться хотя бы только ради этого света.

Двигаясь в сторону моря, я думал о Моне. Ее образ сопровождал меня всю дорогу, четко очерченный профиль на фоне заходящего солнца… У нее не было того трагического изящества, как у Магали Варрон, той отчаянной красоты, которая действует на вас, как удар ножа в сердце. Нет… Мона, скорее, напоминала приятеля, с которым приятно выпить пива. Просто приятель иного пола. С таким приятелем неплохо также разделить постель, и это будет столь же просто, как выпить с ним пива. Может, это и есть любовь…

Любовь, какой ее видят брутальные мужчины.

Насколько мне известно.

Я прошел мимо мясной лавки. Из-за витрины на меня подозрительно смотрела хозяйка. Словно своим протезом я намеревался разбить тротуар перед ее магазином.

Дурища!

Образ Моны вытеснил образ хозяйки лавки.

Почему она проявила ко мне интерес?

Почему она вообще заговорила со мной?

Потому что нет ничего более естественного, чем интерес, проявленный мужчиной и женщиной одного возраста друг к другу? Особенно если они встретились в глухой дыре, где оба чувствуют себя чужаками? Вряд ли. Я никогда не мог отделаться от чувства неполноценности, очень похожего на чувство вины. Почему эта девушка заинтересовалась мной, когда я не представлял для нее ни малейшего интереса? Тут столько других чуваков, есть из кого выбрать. Есть получше меня…

Я сошел с тротуара, уступая дорогу двум старушкам с палочками, которые двигались мне навстречу.

В феврале Ипор напоминал дом отдыха для лиц преклонного возраста, аккуратный дом престарелых на берегу моря, разбитый на множество павильончиков. Нет, не дом престарелых, а старую даму. Бабушку, которую навещают в хорошую погоду по воскресеньям, а на каникулах привозят внуков, чтобы они немножко пошумели и болтовней своей повеселили ее. Бабушку, у которой есть большой, заросший сорной травой сад со скрипучими качелями.

Ипор напоминал мне мою бабулю Джамилю. Не потому, что она когда-то жила на берегу моря, то ли в Эссауире, то ли в Агадире. Вовсе нет! Она жила в Драней, в башне Жерико, за Периферийным бульваром, но у нее тоже был большой сад — общественный сад, за которым она наблюдала со своего шестого этажа. Я ходил туда с кузенами, когда мне еще восьми не было, и этот парк развлечений был для нас словно уголок парка Диснея. Когда я там был в последний раз, там по-прежнему работали аттракционы, лошадка на пружинке, веревочный мост, но теперь вокруг детской площадки сидели одни старики, внуков не было, и им не нужно было ни за кем следить. Если бы вдруг там появился какой-нибудь малыш, они уставились бы на него, как на экзотическое животное, внезапно объявившееся в зоопарке для пенсионеров.

Я спустился к морю. В лицо мне подул ветер. Еще два десятка метров — и я в «Сирене».

Мона пробудила мои детские воспоминания, и я не знал почему.

Когда я вошел в гостиницу, передо мной вырос Андре Жозвиак.

С широченной улыбкой на лице.

И пакетом в руке.

Я сдавил пальцами гипсовое украшение, прилепившееся над деревянной обшивкой стены, украшенной рыболовными сетями. Разглядел на пакете штемпель UPS, американской компании, специализирующейся на экспресс-доставке. Рассыльный, должно быть, принес его сегодня после полудня. Андре усмехнулся.

— Для того, кто никогда не получает писем… ты написал роман, а издательства тебе отказали и возвращают рукописи?

Он протянул мне пакет. Я увидел свое имя, узнал почерк, тот же, что и на утреннем конверте. Коричневая бумага.

Андре не унимался:

— Ты завел новую подружку, и твои бывшие теперь возвращают тебе любовные письма?

Я схватил пакет и поспешил к лестнице, ведущей ко мне в комнату.

— Спасибо, Андре.

Он никогда не остановится.

— Копии для правки? Ты получил диплом преподавателя, и тебе предлагают места в частной школе?

Я обернулся, чтобы ответить так, как он ожидал.

— Это каталоги товаров, которые заказывают по почте. Медицинские каталоги. Фотографии исключительно левых ног из пластика.

Громовой хохот хозяина гостиницы достиг лестницы.

— Обед в девятнадцать часов.

На кровати валялся вскрытый пакет.

То же самое содержимое, что и утром. Вырезки из газет, подробный отчет капитана Грима, показания свидетелей.

Продолжение дела Морганы Аврил. Отправитель умело дозировал тревожное ожидание…

Разложив листки, я погрузился в чтение. Раз мой таинственный корреспондент хочет сыграть на моем любопытстве, не стану лишать его удовольствия.

* * *

Дело Морганы Аврил — Июнь 2004-го

Несмотря на молодость и отсутствие опыта, капитан Филипп Грима доказал, что его методы необычайно эффективны. Менее чем за три дня после смерти Морганы Аврил в Ипоре 90 % жителей мужского пола в возрасте от пятнадцати до семидесяти пяти согласились сдать в жандармерию биологический материал. Этот процент охватывал почти 70 % молодых людей, посетивших фестиваль «Рифф и Клифф» (323 образца спермы, чтобы быть точным). Разумеется, ни одна ДНК не совпала с ДНК насильника.

Капитан Грима быстро сообразил, что столь емкая по времени процедура, в сущности, принесла смехотворные результаты. Абсурдная версия, предполагающая, что убийца добровольно пойдет на сотрудничество с полицией и сдаст сперму, которая его выдаст. Однако эта процедура позволяла снять обвинение с близких Морганы, настаивал судья Надо-Локе, и исключала из списка подозреваемых множество мужчин, а значит, затягивала сеть.