Отомстить и умереть - Сергей Бортников Страница 18

— Да уж…

— Не поддакивайте! Если б несчастье случилось не с вашим ребенком, а с чужим, вы б и задницу не подняли, чтобы установить истину! Что вы рассчитываете получить с этих подлецов? Зачем за ними гоняетесь?

— Чтобы отомстить…

— Тогда, может, и нашего обидчика прихватите?

— Обещаю — прихвачу. Простите…

Егоршин поднялся и медленно пошел к выходу.

— Постойте! — раздался сзади гортанный юношеский голос. — Я все скажу! Ваш друг догнал убийцу прямо на углу нашего дома. Положил ладонь на плечо, опустил ствол, словно узнал кого-то… А тот спокойно перехватил руку и направил пистолет ему в грудь. Прозвучал выстрел… Все!

— Спасибо, сынок…

— Не за что!

— Ты больше ничего не вспомнишь?

— Нет.

— Твоя мама была права: о том, что ты видел, говорить нельзя никому… (Дюймовочка при этих словах просверлила сына укоризненным и в то же время торжествующим взором). На моем месте может оказаться кто-то другой, и тогда тебе не поздоровится…

— Не бойтесь… Я не дурак! И раскололся только тогда, когда вы назвали свою фамилию. А Аню Егоршину я помню по школе… Но об этом мы, кажется, уже говорили…

— Ладно, конспиратор, — улыбнулся Василий. — Выздоровеешь — возьму тебя на работу.

* * *

Максимов слушал музыку. То ли «Дип Перпл», то ли «Лэд Цэппэлин», то ли еще каких мастодонтов рока. Грохот, исходивший из салона его автомобиля, смог заглушить даже карканье ворон, сбившихся в огромную черную стаю прямо над облезлой малосемейкой. Говорят, они всегда летают по четко заданному маршруту, появляясь над определенными территориями в одно и то же время. Некоторые граждане даже сверяют по ним часы.

Заметив приближающего товарища, Сергей приоткрыл правую дверцу.

— Ну, что скажешь?

— Ноль по фазе…

— Куда теперь?

— Честно говоря — не знаю…

И в это время в кармане Егоршина зазвонил новый телефон, номер которого был известен только Строеву, Куролесову и родному брату.

— Слушаю!

— У меня для тебя радостная весть! — зазвенел в трубке голос Ивана.

— Ну…

— Анюта открыла глаза! Врачи говорят, это перелом!

— Ты уже успел поделиться новостью с медперсоналом?

— Конечно…

— Эх, Ваня, Ваня! Сколько не учи — одни двойки… А еще опер!

— Да я как лучше хотел…

— Теперь эти сволочи знают, что дела пошли на поправку, и нам следует ждать неприятностей.

— Ясно…

— Так что смотрите в оба, товарищ капитан!

— Есть!

— Если хоть на секунду оставишь ее без присмотра — я тебе башку откручу, несмотря на кровное родство… Понял?

— Так точно!

— Готовься, через пять минут буду!

* * *

— И что там стряслось? — провернув ключ в замке зажигания, спросил Сергей.

— Аня открыла глаза!

— Слава богу! Как я понимаю, вы жаждете лично лицезреть случившееся чудо, товарищ майор?

— Так точно…

Разведчик нажал на газ, и «Октавия» лихо рванула с места, поднимая за собой столб пыли.

— Ты хоть понимаешь, что теперь надо усилить бдительность? — вслух высказал свои суждения Сергей.

— А то как же? Соответствующие указания уже сделаны, — отрапортовал Егоршин.

— Кто с ней?

— Брат Иван.

— Справится?

— Не сомневайся…

— Где он служит?

— Служит? Кто тебе сказал об этом?

— Ты сам. По телефону. «Товарищ капитан… А еще опер…»

— Извини… Совсем обезумел. На людей бросаюсь, всех подозреваю…

— Ничего, бывает… Значит, в больницу?

— Да!

* * *

Несмотря на то, что в больнице был «тихий час», возле палаты, в которой лежала его дочь, стоял, теребя в руках скромный букетик полевых цветов, худощавый юноша, в котором Егоршин не мог не узнать Гришу Воронова — первую и пока единственную Анютину любовь.

— Что, сынок, не пущают?

— Не-а… Как она, дядя Вася?

— Плохо…

— А можно мне посидеть у ее койки?

— Конечно, — Егоршин постучал в двери. — Открывай, братан… Подмога идет!

— Заходите, гости дорогие! — расцвел улыбкой Иван. — Вторая смена? — он кивнул на Воронова.

— И не надейся!

— Злой ты — правду Машка говорила.

Вспоминание о первой супруге брата заставило майора содрогнуться: та была страшной эгоисткой и всячески препятствовала контактам мужа не только с друзьями, но и с близкими родственниками. Василия она ненавидела люто и при любой возможности оговаривала его, приписывая все возможные человеческие пороки…

— Ну, ладно, ладно, прости, — заметив гримасу на его лице, покаялся Иван.

— Ты меня тоже… Припахал я тебя по полной, не спрашивая согласия…

— Ничего. Прорвемся!

— Это Анютин ухажер… Я тебе рассказывал о нем.

— Помню… А как же… Дядя Ваня! — он протянул юноше пятерню — крепкую, мозолистую, больше напоминающую ладонь труженика-хлебопашца, чем ревностного служителя правопорядка.

— Очень приятно! — растерянно пробормотал молодой человек. — Гриша.

— Он согласен тебя заменить. Ненадолго.

— И слава богу… Надеюсь, ты не будешь против, если я где-нибудь пропущу бокальчик пива?

— Нет. Даже подвезу тебя до ближайшей корчмы…

— Спасибо. Вот видишь — ошибалась Машка!

Они обнялись.

— Значит, вы оба уезжаете? — недоуменно пробасил Воронов.

— Да.

— А мне… Что прикажете делать?

— Не сводить глаз с Анюты, — посоветовал Иван.

— Закрыться изнутри и никого не пускать в палату! — добавил Василий.

— И докторов?

— Даже Господа Бога!

— Ясно…

— Если возникнут непонятки….

— Что вы имеете в виду?

— Кто-то будет ломиться в дверь или выманивать тебя наружу — сразу звони мне. Сам на уговоры не поддайся. Если что — забаррикадируйся в палате и держи оборону до нашего прибытия.

— Может, ему пистолет дать? — шутливым тоном предложил Иван.

— Не надо! — отмахнулся старший Егоршин. — Гриша — чемпион города по боксу.