Гиблое место - Марина Серова Страница 18

Итак, я стояла с таким вот лицом и косила глазами, пытаясь определить кандидатов на роль посредника.

Молодежи в церкви Успения действительно было много. Некоторые вполне подходили под мои представления о неофитах. Они меня почти не интересовали. Куда больше меня занимали те, что паслись возле них.

К сожалению, никто под горшок острижен не был, что несколько затрудняло мою задачу.

Сзади меня негромко кашлянули. Я обернулась.

За моей спиной стояли двое. Один был лет сорока, мелкий, невыразительный такой. Длинные волосы сзади были забраны в жидкий пучок. Примечательным был его нос — этакая большая бульба, картошечка без мундира. Он отчего-то пристально смотрел в мою сторону. Наверное, я ему тоже казалась подозрительной.

Нащупав под юбкой свой пистолетик, я немного успокоилась — он на месте, не выпал, и значит, его внимание привлекло что-то другое.

Второй… Вот тут сердце мое затрепетало. Я его узнала сразу. Взмах ресниц и взгляд, брошенный вскользь… Мой черноокий «кавказец» стоял за моей спиной, и я его совершенно не интересовала.

Последним экземпляром в этой компании была толстенькая барышня, вполне подходящая на роль неофитки. Она хлопала восторженными глазенками и смотрела на распятие такими очами, что мне сразу стало не по себе — я была здесь лишней, как и все остальные. Господь умер на кресте исключительно ради нее.

Отчего меня заинтересовала именно эта троица — я и сама еще не поняла. Но кто-то из этих двоих явно охотился за толстушкой.

Тем более что добычей она была вполне привлекательной.

Искренне молясь, чтобы это был все-таки не равнодушный к моим чарам темноволосый красавец, я сфокусировала свое внимание на Картошке. Тем более что он так сверлил меня взглядом, что мой ответный интерес был, можно сказать, просто данью вежливости.

Он же пытался пододвинуться ближе, явно готовый затеять со мной беседу.

Я поощряла каждое его движение в эту сторону еле заметными, но ненавязчивыми улыбками.

За этими маневрами я и не заметила, как они исчезли.

«Кавказец» с толстушкой.

Резко развернувшись, я увидела их, мирно и увлеченно беседующих в сторонке.

Я почувствовала себя обманутой. «Кавказец» явно более благоволил к ней. Он слушал ее, потом говорил что-то, и они были поглощены друг другом, как пара влюбленных.

В конце концов, это даже неприлично — так вести себя в церкви!

Я подошла ближе, стараясь оставаться незамеченной.

Они говорили очень тихо.

— Таинство исповеди… Истинная вера… Страшный суд…

Мне удавалось услышать только обрывки фраз.

— Исповедоваться можно только у старца, — вдруг явственно услышала я.

Кто это сказал?

Голоса у них были похожи. К тому же они переговаривались шепотом. Кажется, «кавказец»…

Дальше отчетливо прозвучало имя Бориса…

Я подошла вплотную. Скоро настанет мой черед вступить в игру. Но как?

Я лихорадочно прикидывала в уме все варианты, ища самый безопасный.

Дыхание за моей спиной заставило меня обернуться.

Мои глаза встретились с серыми, бесцветными. Бородавка на щеке — и нос картошкой.

— Вы свечку покупать? — спросил он гнусавым голосом.

— Да, — кивнула я.

— Это вон туда, — махнул он рукой в сторону ларька. — Из новеньких будете?

Я кивнула, ожидая продолжения.

Но он только пробормотал, что это славно, и поспешил к выходу.

Я его больше не интересовала.

Бросив взгляд в сторону, где еще недавно стояла так живо интересующая меня пара, я остолбенела.

Их на месте уже не было. Растаяли, как дым, так и оставив мне полное неведение, кто из них говорил о противном старце Борисе…