Братья должны умереть - Марина Серова Страница 18

На кухне установилась тишина.

— Все готово, — сообщила Лена, заглянув в комнату. — Где обедать будешь, здесь или на кухне?

— Давай здесь, — решил Андрей и принялся убирать бумаги, чтобы освободить место для еды.

Через минуту он уже уплетал за обе щеки Ленкину стряпню. Сама сестра устроилась на диване и с неподдельным интересом изучала записи Андрея, внимательно просматривая каждый листок и с каждой минутой все больше мрачнея. Андрей обратил внимание, что некоторые записи, сделанные от руки, сестра разобрать не в силах. Часть из них она откладывала в сторону. Сначала Андрей пытался давать попутные комментарии, но Лена категорически заявила:

— Поешь сначала.

Несколько обидевшись, он полностью посвятил себя поглощению пищи, время от времени искоса наблюдая за реакцией сестры на тот или иной материал. Сестра особой болтливостью никогда не отличалась, а лет десять назад вообще замкнулась и о своих чувствах вслух предпочитала не говорить. Но ее выразительное, как и у большинства интровертов, лицо жило, казалось, своей жизнью, отказываясь подчиняться контролю со стороны хозяйки. И Андрею не составляло особого труда читать по нему все, что творилось в душе сестры. Сейчас ее лицо выражало тревогу, озабоченность и, как показалось Андрею, затаенную боль.

Наконец съеденным оказалось все, что можно было съесть. Андрей с сожалением оглядел пустые тарелки и спросил:

— Ну и что ты обо всем этом думаешь?

Сестра оторвалась от текста, который, как заметил Андрей, читала уже во второй раз, бросила оценивающий взгляд на опустошенный стол, удовлетворенно кивнула и поднялась.

— Я чай заварила. Сейчас принесу.

«Ну вот, — огорченно подумал Андрей, провожая взглядом ее худую и угловатую, как у подростка, фигурку. — Всегда так: когда не хочет о чем-нибудь говорить — либо переводит разговор на другую тему, либо попросту сбегает».

Он протянул руку и взял листок, которому сестра уделила особо пристальное внимание. Это были его заметки, содержащие замечания, сопоставления, предположения по убийству Гладкова и в целом по «делу предпринимателей». При этом второе как-то само собой вытекало из первого. Не хватало только заключительных выводов. Среди отложенных бумаг оказался также список с тринадцатью фамилиями и комментарии к списку.

Сестра вошла в комнату, молча поставила на стол поднос, так же молча расставила чашки, сахар, варенье и вазочку с шоколадными конфетами. «Специально для меня купила», — машинально подумал Андрей. Сестра всегда повторяла, что сладкое способствует хорошей работе ума и поддерживает силы. Всегда, когда Андрею приходилось сдавать экзамены, много работать, а спать, наоборот, мало, она неизменно подкармливала его конфетами, пирожными и сладкими фруктами.

Лена села на диван, взяла чашку и только тогда, кивнув на листок в руке Андрея, нарушила молчание:

— А сам-то ты что думаешь? В целом?

Андрей медленно помешал ложечкой чай, забыв положить в него сахар.

— Понимаешь, выходит так… — замолчав, он нахмурился.

Выходило, что из трех человек, которым Сергей звонил из московской гостиницы, на данный момент двое были мертвы. Та же участь постигла Иванова, которому Коротков позвонил сразу же, едва закончил разговор с Сергеем.

— …что виной всему, — продолжил Андрей после короткой заминки, — может быть какая-то информация, которой Сергей случайно или не случайно поделился по телефону со своими приятелями. Ты со мной согласна?

Лена неопределенно пожала плечами и проронила:

— Возможно…

— Так вот, если исходить из этого, — мысль быстро набирала обороты, и Андрей заговорил увереннее, — да еще учитывать, что из трех человек, которым Гладков звонил из Москвы, в течение считанных дней на тот свет отправились двое, для начала, вероятно, стоит сконцентрировать внимание на третьем, Шапочникове. Попробовать его расспросить, может, он следователю не все сказал. Или вообще лапши на уши навешал. Черт возьми!

Движимый страшной догадкой, Москвичов почти бросил чашку с недопитым чаем на стол, схватил телефон. Лена молча следила за его действиями настороженным взглядом. Узнав в городской справочной телефон магазина «Уют», принадлежащий Шапочникову, подрагивающей от волнения рукой журналист набрал номер. Трубку подняли после третьего звонка.

— Скажите, пожалуйста, — вежливо начал он, — как мне связаться с Игорем Николаевичем?

— Шапочниковым? — уточнила юная, судя по голосу, особа. — Минутку подождите.

Ждать пришлось даже меньше. Через несколько секунд трубка ожила и мягкий мужской голос сказал:

— Я вас слушаю.

— Я бы хотел поговорить с Шапочниковым, — повторил Андрей. — Но не знаю…

— Шапочников слушает, — равнодушно перебил собеседник.

Андрей растерялся. Он-то полагал, что девушка попросила его подождать, чтобы пригласить заведующего или какого-нибудь старшего сотрудника, чтобы не разговаривать самой на скользкую тему. Набирая номер, Андрей был уверен, что Шапочникова уже нет в живых, он лишь хотел услышать подтверждение своей догадки.

Конечно же, он был рад, что Игорь Николаевич, вопреки ожиданиям, жив и, судя по всему, пребывает в полном здравии. И все же где-то в глубине души Андрей испытал чувство досады, как будто его только что жестоко обманули.

В смятении он посмотрел на сестру.

— Что? — выдохнула та.

Округлив глаза, Андрей молча потыкал пальцем в трубку. Лена облегченно улыбнулась.

— Алло? — несколько раздраженно напомнил о себе собеседник.

Надо было что-то говорить.

Пока извинялся, детально представлялся и еще раз приносил извинения за то, что отрывает от дел, Андрей быстро соображал, какую пользу извлечь из разговора, раз уж он состоялся. В первую очередь, надо бы уговорить Шапочникова встретиться. По телефону многого не узнаешь — собеседник в любой момент может повесить трубку или вслух говорить одно, а думать совсем другое. А лица его при этом не видно, попробуй определить только по голосу, когда он говорит правду, а когда лукавит. Или откровенно врет.

— Все это замечательно, но от меня-то вы чего хотите? — довольно грубо поинтересовался Шапочников, когда журналист наконец завершил свой пространный монолог.