Не бойся Адама - Жан-Кристоф Руфин Страница 18

Женева. Швейцария

Весной Тереза не любила карабкаться по своему косогору. В это время погода часто менялась. Неожиданно становилось холодно, и ветер с дождем делали булыжник мостовой скользким. И все же каждый день и чего бы ей это ни стоило она поднималась по крутому склону к Бур-де-Фур, покатой площади в самом высоком месте города Кальвина. Ей стукнуло семьдесят пять, но ни за что на свете она не согласилась бы жить где-нибудь еще. Она миновала круглый фонтан, полицейский участок и нависающие друг над другом кафе, а потом решительно пошла на приступ каменной лестницы, открытой всем ветрам и ведущей к ее жилищу.

Вот уже восемь дней ей было не по себе. Она точно знала, что должно случиться, не знала лишь, как и когда это произойдет. Она нервничала, и вот сегодня утром, заметив сидящего на поручнях парня, она испытала не страх, а облегчение. По крайней мере, нечего больше ждать.

Отчего это она воображала его темноволосым, крупным и страшноватым? Нет, держащий на коленях мотоциклетный шлем парень оказался стройным блондином с вполне симпатичным лицом. Он и обратился к ней весьма почтительно:

— Госпожа Тереза? Здравствуйте. Я по поводу вашей племянницы.

Тереза поклялась сыграть свою роль до конца. Сделав над собой усилие, она изобразила на лице удивление.

— Племянницы? А, вы о Жюльетте.

Если бы это касалось только ее, она бы вежливо приняла юношу, провела к себе и угостила оранжадом. Но Жюльетта особенно настаивала на том, чтобы она ни под каким предлогом не пускала его домой. Тереза с некоторым сожалением отбросила правила приличия и продолжила разговор, стоя на продуваемой ветром площадке.

— Что вам от нее нужно?

— Похоже, что она с неделю назад покинула Шом и оставила на автоответчике ваш адрес. Не скажете ли, как я могу с ней связаться?

— Она тут не живет, но каждый день мне звонит. Она сейчас нечасто выходит и никого не принимает. Мне кажется, она не совсем здорова. Если хотите что-то сообщить, я непременно ей передам.

Говоря с Терезой, юноша прикрывал глаза, а весь вид его выдавал одновременно усталость и уверенность в себе, что производило приятное впечатление.

— Все очень просто. Скажите, что Джонатан хотел бы с ней встретиться. Хотите, запишу имя? Джо-на-тан. И еще скажите, что ее условия приняты.

Тереза понимающе взглянула на него. Какое счастье быть в возрасте, когда любви ставятся условия с единственной целью благосклонно им подчиниться!

— В таком случае, — сказала Тереза с довольным видом человека, знающего больше, чем кажется, — она с радостью встретится с вами сегодня в семнадцать часов. Вы свободны?

— Семнадцать часов? Идет. А где?

— Она предлагает кафе «Грютли» около театра. Вы знаете Женеву?

— Да, да, я знаю, где это, — живо отозвался Джонатан. — Я непременно там буду.

Он немедленно и, как показалось Терезе, весьма любезно с ней распрощался.

Тереза одолела последние ступеньки, открыла дверь и поставила на пол пакеты. Потом присела прямо в передней и задумчиво улыбнулась.

Племянница всегда пробуждала в ней чувство нежности и страха одновременно. С самого ее детства Тереза относилась к дочке своей сводной сестры как к своему собственному ребенку, особенно после того, как осталась вдовой без детей. Она с болью наблюдала, как воспитывали малышку. Ее отцу было уже под шестьдесят, когда она появилась на свет. Бизнесмен, получивший в наследство небольшое состояние в виде доли в фирме морских перевозок, он сумел его приумножить. Богатый и эгоистичный, он не терпел дома никакого шума, запрещал девочке приглашать подруг и вечно ее отчитывал. Поначалу мать боялась ему перечить. Ей так не хотелось оставаться старой девой… Она еще не привыкла к тому, что под занавес оторвала столь завидного жениха. Потом, когда отношения супругов начали портиться, она принялась вымещать на девочке свое раздражение и мучить ее. Казалось, что у родителей больше нет ничего общего, кроме отвращения к маленькой Жюльетте и всему, что ждало ее впереди: молодости, движению, жизни. Девочка в ответ замкнулась в себе и принимала все совершенно бесстрастно. Она была так молчалива и заторможена, что напоминала умственно отсталого ребенка. Только Тереза различала таившуюся за вечным спокойствием бурю. На каникулы родители всегда посылали девочку к тетке, только бы от нее избавиться, а та терпением и лаской добилась от нее нескольких признаний. Уже в отрочестве она раза два или три поддержала племянницу и в более серьезных обстоятельствах.