Не бойся Адама - Жан-Кристоф Руфин Страница 17

Коуторн говорил совершенно ровным голосом в полном соответствии с британским духом, признающим право на жизнь самых крайних теорий, но при этом готовым безжалостно с ними сражаться.

— Считать одну расу выше других — расизм и преступление. Для активистов ФОЖ те, кто ставит человека выше других живых существ, — те же преступники. Люди каждый день совершают по отношению к животным то, что по отношению к человеку называлось бы убийствами, пытками и рабством. Животных убивают, чтобы употребить в пишу, в лабораториях животных приносят в жертву науке, обезьян на всю жизнь запирают в клетки на потеху детям. Все это ужасные преступления, а значит, убивать тех, кто в них замешан, вполне оправданно.

— Какое число активистов ФОЖ переступило эту черту?

— Все признают, что немного. Большинство воюет по старинке. Они мирно борются за улучшение жизни животных, но вы не хуже меня знаете, что терроризм силен не числом. Его безжалостность часто обратно пропорциональна количеству бойцов. Костяк активистов ФОЖ ограничен, но очень опасен.

Ну вот, Коуторн признал-таки наличие организационного центра. Поль решил не напоминать ему о начале разговора.

— Люди из ФОЖ начисто лишены всякого чувства сострадания к человеку и именно поэтому легко жертвуют собой. Вы ведь помните, что во время войны в Косово около миллиона гражданских лиц бежали в Албанию от натовских бомбардировок. Так вот, активисты ФОЖ нелегально проникали в пустынные районы, чтобы ухаживать на фермах за брошенной скотиной.

— Под бомбами?

— Именно так. Они без колебания рисковали жизнью, чтобы спасти жизнь коров.

Лицо Коуторна скривилось в жуткой гримасе. Только так он и мог улыбнуться.

— Если не ставишь ни в грош свою жизнь, что тебе до жизни других? Когда они взорвали мою машину, вряд ли очень переживали…

— Вы вышли на них?

— Оставим детали. У нас не так много способов вести наблюдение за террористами, и уж конечно, это не спутниковая разведка.

Этот камень в огород американцев не задел Поля, ибо и он с подозрением относился к новейшим технологиям.

— Другие заняли ваше место?

Снова бестактность, и Поль это знал. Он словно нарочно сердил пожилую маркизу. Сдержав порыв негодования, Коуторн снова сел и проговорил совершенно бесстрастно:

— Так надо.

— Какое влияние имеет секретный центр на операции? Он непосредственно разрабатывает и направляет их?

— Только главные, те, которые определяют важнейшие цели. К примеру, кампания против «Рексо», международной корпорации косметики, проводилась по заранее составленному плану.

Один из охранников просунул голову в дверь, через которую Коуторн, очевидно, проник сюда с другого входа на другой улице. Он указал на часы. Коуторн кивнул, давая понять, что не потерял счет времени.

— Особенность ФОЖ, — торопливо продолжил он, словно желая как можно больше успеть рассказать Полю до своего ухода, — в его раздробленности. Центр распространяет через интернет советы по проведению насильственных акций. Как взломать замок, отключить сигнализацию, проникнуть на промышленный объект? Как определять цели? В самых разных местах неизвестные люди принимают эти послания и группами или поодиночке переходят к действию. Затем центр ФОЖ собирает информацию обо всех этих акциях и помещает ее на свой сайт.

— Не думаете ли вы, что акция в Польше была спланирована в рамках стратегии по распространению движения на новые страны Востока?

— Сильно сомневаюсь. Это вполне традиционная операция без серьезных последствий. Если бы они выбрали своей целью Польшу, то спланировали бы масштабную акцию.

— Какую, к примеру?

— Атаку на промышленный объект. Но, главным образом, они бы обставили это разными коммюнике, объяснениями и призывами к новым действиям.

— Что же в итоге?

— По-моему, это инициатива какой-нибудь местной группы, начитавшейся материалов на сайтах ФОЖ…

— Поляки решительно утверждают, что у них нет подобных активистов.

— Вы полагаете, они достаточно компетентны?

— В деле слежки за собственным населением у них есть кое-какие традиции.

— Да, тут вы правы.

— Они думают, что все было спланировано за границей. Вроцлав почти пограничный город. Быть может, это и не случайно.

— Пограничники никого не задерживали?

— Ни на границе с Германией, ни с Чехией. Никого, кто хоть отдаленно напоминал бы коммандос. Это наводит на мысль, что отход был тщательно подготовлен.

— Что говорят немецкие спецслужбы? Им этот народ хорошо знаком.

— Поляки связывались с БНД. Те не в курсе подготовки какой-либо акции немецкими экологическими группами. Вот отчего они и подумали о ФОЖ.

— Это и в самом деле кажется мне маловероятным.

— Но акция не была анонимной. Что вы думаете об этих надписях на стенах?

— Не знаю… Отвлекающий маневр, возможно.

— Что вы хотите сказать?

— Да так, то, что приходит в голову. В таких делах все возможно. Эта акция может иметь совсем другое значение. Быть, например, первым этапом другого большого проекта. Чтобы не ставить под угрозу дальнейшее, ее решили выдать за рядовой протест сторонников освобождения животных…

Поль кивнул головой, не скрывая своего удивления. Коуторн был явно доволен, продемонстрировав триумф сложных умозаключений над глуповатой простотой приезжего с другой стороны Атлантики.

— Это интересная мысль, — сказал Поль. — Как бы ее проверить?

— Вы отлично знаете, что в такого рода расследованиях можно надеяться только на случай. Чтобы разобраться в массе сведений об этих кругах, нужна хоть какая-нибудь зацепка.

— Вроде чего?

— Откуда мне знать? Телефонная прослушка, сходство с другим эпизодом, особенности объекта атаки.

Они замолчали. Теперь уже сам Коуторн посмотрел на часы. По соображениям безопасности встречу следовало завершить, и он поднялся. «Особенности объекта атаки». Поль протянул руку и положил ее на здоровую руку майора.

— Вам приходилось в этой связи слышать о холере?

Коуторн словно спустился с небес на землю.

— Холере?

— Да. Быть может, в публикациях, планах и философских трактатах этих экстремистов холера играет какую-то роль или просто упоминается?

— Ничего не слышал об этом.

Повисла короткая тишина. Поль казался таким разочарованным, что Коуторн решил пожалеть и подбодрить его.

— Не забивайте себе этим голову, дружище. Если проблема вам интересна, подвернется немало случаев напасть на след этих типов. Надо признать: что бы ни говорила полиция, это польское дело — заварушка местного розлива. Два-три полоумных, обуреваемых разными идеями. Восток открылся, и они получили прививку всех наших чудачеств. Защита животных, к примеру. Это не удивительно и не слишком опасно. Для того чтобы такое движение стало опасным, нужна либо серьезная поддержка из-за границы, либо давние местные традиции. Мне не кажется, что поляки слишком чувствительны к проблемам животных. Я ошибаюсь?