Тлеющий огонь - Пола Хокинс Страница 18

Все сходства, которые Вы усматриваете между «Сумевшей спастись» и Вашими мемуарами, являются не более чем общими темами и идеями.

Мы не считаем ни разумным, ни необходимым рассматривать каждое слабое сравнение, которое Вы пытаетесь привести в качестве доказательства…

Вы выдвинули серьезные и ложные обвинения против мистера Майерсона…

Любые судебные иски с Вашей стороны будут неуместными и необоснованными, и мистер Майерсон намерен приложить все силы, чтобы доказать свою правоту в суде. Он будет добиваться возмещения Вами всех судебных издержек, и, в свете вышесказанного, мы не сомневаемся, что суд обяжет Вас это сделать.

Вот так, черным по белому. Их аргументация, все нанесенные ей оскорбления, все обидные и гнусные обвинения, все отклонения ее требований как совершенно беспочвенных, ошибочных, слабых, ложных, неуместных и необоснованных, объяснялись исключительно тем, о чем говорилось в последнем предложении: у нас есть деньги, а значит, и власть. У тебя же нет ничего.

Трясущимися руками Мириам сложила письмо, вернула его на дно шкатулки и взяла маленькую черную записную книжку, в которую заносила все передвижения людей на канале. Прожив на барже шесть лет, она знала, что бдительность нужно проявлять постоянно. Здесь, как и вообще в жизни, помимо хороших, порядочных, трудолюбивых и щедрых людей встречались и пьяницы, и наркоманы, и воры, и все остальные. Тут следовало держать ухо востро и смотреть в оба. И остерегаться хищников. (Мириам знала это лучше других.)

Итак, она все записывала. Например, отметила время в пятницу вечером, когда Шальная Лора из прачечной появилась с Дэниелом Сазерлендом; записала также, когда к нему в дверь постучалась Карла Майерсон, его тетя, с хорошей стрижкой, в красивом пальто и с ровными зубами. Это было в прошлую среду. За два дня до смерти Дэниела. И в руке у нее была бутылка вина.

Затем Мириам взяла из шкатулки ключ — ключ Шальной Лоры, который подобрала с пола баржи мертвеца, — и повертела в руках, ощупывая края, все еще липкие от крови. У Мириам было чувство, что Лору нужно защитить, что бы девушка ни сделала. В конце концов, она такая же беззащитная, как и она, разве не так? О, она хорошенькая, с ясными глазами и стройной фигуркой, но такая же бедная и к тому же непутевая. С ней определенно что-то не так: она прихрамывает, и с психикой явно имеются проблемы. В общем, с ней не все в порядке. Такое маленькое, беззащитное и юное существо, как Лора, люди запросто могут использовать в своих целях, точно так же, как некогда они использовали Мириам.

Но власть может перейти в другие руки, разве не так? Иногда самым неожиданным образом. А смена власти неизбежно влечет за собой перемены.

А что, если, вопреки записям в блокноте, Мириам вообще не видела Лору? Что, если, как она сказала полиции, она видела с Дэниелом Сазерлендом только Карлу Майерсон? И что, подумала она, если ей довелось увидеть Карлу Майерсон не один, а несколько раз? Женщина-детектив просила с ней связаться, если Мириам вдруг вспомнит что-то еще. И не имело значения, важное это было воспоминание или пустяковое. Что, если… — о, теперь она вспомнила повышенные голоса! Сначала она решила, что там просто веселились. А вдруг причина была другой — например, ссора?

Заварив чай, Мириам сделала себе ванночку для ног и стала методично поглощать диетическое печенье, думая, что сказать инспектору уголовной полиции. Следует ли, например, упомянуть об утренней встрече с Майерсоном? Или эту карту лучше попридержать, чтобы разыграть в другой раз? Она отлично понимала, что должна соблюдать крайнюю осмотрительность, не допускать опрометчивых действий и не позволять неожиданно обретенной власти вскружить ей голову.

Она позвонила на мобильный телефон детектива и прослушала его голосовое приветствие.

— Здравствуйте, детектив Баркер! Это Мириам Льюис. Вы просили позвонить, если я вдруг что-то вспомню. Дело в том… я тут сообразила, что женщина, которую я видела, ну, о которой я вам рассказывала, женщина в годах… Я только что вспомнила, что видела ее в пятницу вечером. Понимаете, тогда я думала, что это был четверг, поскольку только что вернулась с работы и увидела, как она проходит мимо с бутылкой вина… Может, это и не очень важно, но ведь я тогда только что вернулась с работы, а в прошлый четверг я на работу не ходила… у меня в тот день слегка прихватило желудок, что для меня очень необычно, ведь на здоровье я не жалуюсь, но, как бы то ни было, в четверг мне нездоровилось, и я поменяла смену на пятницу…

Мириам повесила трубку. Подавшись вперед, взяла из пачки еще одно печенье, потом откинулась на спинку кресла и положила ноги на скамейку. Как же приятно иметь что-то против Майерсона! Она представила себе на мгновение этого великого человека стоящим в кабинете с телефоном в руке — и вот ему звонят из полиции и сообщают, что его дорогую Карлу забирают для допроса. Она представила, как он запаникует. Как он перенесет такое потрясение? А уж как все это подхватит пресса!

Это научит его, как присваивать чужое! Будет уроком за отношение к Мириам как к пустому месту, как к какой-то вещи, которую можно использовать, а потом выбросить за ненадобностью. И если Карла тоже пострадает — что ж, таковы неизбежные издержки. Так же, как враг моего врага мне друг, так иногда и друг моего врага становится моим врагом, и с этим ничего нельзя поделать, так уж устроен мир. Нечто подобное происходит всегда, хотя, конечно, это несправедливо. При любом конфликте невинные жертвы неизбежны.

Мириам закрыла блокнот, убрала его обратно в шкатулку и положила сверху ключ Лоры, золотые серьги-кольца от ювелирного дизайнера Лоррейн Шварц, серебряный крестик, подаренный ей отцом на конфирмацию в четырнадцать лет, и бирку с адресом с собачьего ошейника, на которой значилась кличка «Диксон».