Вся собачья жизнь - Татьяна Ефремова Страница 17

– Неужели все так плохо?

– Почти, – Давыдов был неумолим. – Бывают, конечно, исключения, но очень редко. У фанатиков породы еще встречаются собаки, которых и на выставку можно, и на соревнования. Ну, или уникумы, вроде Райса.

– Райс – это собака Кузнецова? – уточнил Димыч, заранее уже зная ответ.

– Он самый! Уникальная собака. Чудо природы.

– Петр Алексеевич! Я от вас уже не первого слышу, что Райс – уникальная собака. Объясните мне, ни разу не кинологу, в чем уникальность-то? Чем таким этот Райс от других собак отличается? Он что, очень умный? Или Кузнецов его дрессировал как-то хитро? Чем он так уж хорош, что все про него говорят с придыханием?

Давыдов посмотрел на нас долгим взглядом, будто сам впервые задумался над феноменом удивительной собаки. Потом заговорил не спеша, словно обдумывая каждое слово.

– Слишком много в этой собаке совпало. Взять хотя бы то, что он выставочный. Причем, не просто так выставляется, для галочки. Он уже все титулы собрал, какие только можно. К нему невесты со всей страны в очередь записываются.

– А невесты-то тут при чем? – опешил Димыч.

– Как это, при чем? Кобель – носитель породы. А у Райса и титулы, и рабочие дипломы – все в лучшем виде. Райс – та самая немецкая овчарка, которую выводили. Универсальная. И щенки от такого кобеля – это золотой запас породы, если хотите. Райс в международных каталогах «женихов» числится. Прибыльное дело, между прочим.

– Это как понимать? Кузнецов что, деньги брал за то, что его пес э-э-э… щеночков делал?

– А чему вы так удивляетесь? Это нормальная практика. Вязки не бесплатные. Владелец суки либо деньгами отдает, либо одного-двух щенков, как договорятся. Слышали такое понятие «алиментные щенки»? Вот это те самые щенки, которыми с владельцем кобеля за вязку рассчитываются. У него право первого выбора, и алиментные щенки, как правило, самые удачные. А особенно у Юрки, учитывая, что он щенков умел выбирать, как никто.

– Так он щенками брал?

– Когда как. И щенками, и деньгами. Он как-то хвастался, что Райс сам себя кормит, и хозяина мог бы прокормить, если бы у того запросы были поскромнее. И щенками брал. Подращивал, а потом продавал подороже. Почти все его собаки из алиментных. Райс, кстати, тоже алиментный щенок. Был у Юрки такой очень эффектный кобель, Ганс. Красавец просто. Вот от него и Райс.

– Сколько же у него собак было?

– Много, – нахмурился Давыдов. – Собаки у него долго не задерживались. Он после Ганса вообще не хотел их подолгу держать. Привыкать не хотел. И Райс у него засиделся потому, что заболел не вовремя. Какую-то кишечную инфекцию подхватил или сожрал чего на улице, не знаю. А только покупателя на этого доходягу в то время не нашлось бы, вот Юрка его и оставил. А потом уже разглядел. А так бы был у Райса сейчас другой владелец, и неизвестно еще, что из него выросло. Юрка ведь, кроме него, ни одну собаку долго не держал после того случая.

– Какого случая?

– Так ведь Ганса убили на выставке.

– Как?

– Укольчик поставили незаметно, – объяснил Петр Алексеевич, посчитав, что наше «как?» вызвано исключительно техническим интересом. – Несколько раз отравить пытались, да только он у чужих не брал ничего и с земли не поднимал. Вот его и ткнули в суматохе. Он там же, у Юрки на руках и помер за пару минут. Вот после этого Юрка и не хотел собак надолго заводить, чтобы не привыкать. Говорил, что когда привыкнешь, всегда терять больно.

– За что же собаку убивать?

– Зависть. Простая человеческая зависть. Говорю же, слишком Ганс эффектным был, если он на выставке появлялся, ни у кого другого шанса не было. А многим этот шанс ох как нужен был.

– Нашли? – спросил вдруг Димыч.

– Убийцу-то? Нет, не нашли. Да и не искали. За собак у нас не судят. Все знали, конечно, кто мог, да только свидетелей нет. Да и что толку? Ну доказали бы, что именно тот человек собаку угробил, а дальше что? Ущерб возместить? Пса-то уже не вернешь. Хорошо хоть, два помета щенков успело родиться, не пропали крови совсем бесследно.

Давыдов встал, чтобы снова вскипятить чайник. Проходя мимо стены с фотографиями, показал на одну из них.

– Вот он, Ганс. Здесь ему года два, только в силу вошел. Красавец!

Мы дружно повернули головы, чтобы получше рассмотреть фотографию. Была она черно-белой, явно любительской, поэтому увидеть какие-то выдающие особенности именно этой собаки я не смогла. Но раз Петр Алексеевич говорит, что красавец, пусть так и будет.

Давыдов тем временем вернулся за стол и продолжил, снова наливая-доливая в чайник:

– Так вот, про Райса. То, что он универсальный пес – и выставочный и рабочий – я вам уже сказал. По нынешним временам и это редкость. Но он не просто рабочая собака. Он гений. Чего вы улыбаетесь? Думаете, свихнулся мужик со своими собаками, да? Понимаете, какое дело. «Русский ринг» – это спорт. Вам про это тоже сто раз говорили. И для собак здесь не только зубы важны, но и спортивные качества. Упорство, целеустремленность, азарт спортивный. Воля к победе, если хотите. И способности. Это как у людей-спортсменов. У всех по две руки, две ноги, но не все могут стать олимпийскими чемпионами. Только самые достойные. А бывают гении. Спортивные гении. С которыми даже соревноваться глупо. Вот как Майкл Фэлпс в плавании, например. То, что он творит, просто за гранью человеческих возможностей. Он не просто чемпион, он гений.

– Так что же, Райс – такой же гений, как Фэлпс в плавании? – уточнила я.

– Именно! Юрка с ним, конечно, занимался больше, чем другие владельцы со своими собаками. Но не только в этом дело. Это гениальная собака, хотите верьте, хотите нет. То, что он на площадке творил, это словами не опишешь, это видеть надо. Потрясающий был пес.

– Почему был? – насторожились мы. – Ведь он жив.

– Пока жив, – кивнул Давыдов. – Только ненадолго. Знаете, что такое собака, излишне ориентированная на хозяина?

– Петр Алексеевич, – попросил Димыч, – нам бы попроще. Без этих ваших терминов.

– Если попроще, то сдохнет Райс скоро. От тоски сдохнет. Собаки, ориентированные на хозяина – это палка о двух концах. С одной стороны, такая преданность подкупает, собака не убежит никуда, с чужим не уйдет и хозяина ни на что не променяет. Для такой собаки хозяин – это все. Весь мир. Вся ее собачья жизнь. Такую собаку ни на кого не оставишь и в гостиницу собачью не пристроишь. Слыхали, небось, истории про псов, которые умерших хозяев годами приходят на остановку встречать. Вот это как раз такие, излишне ориентированные. Многие на этих остановках и подыхают от тоски и голода. Нет хозяина – значит ничего нет. Мир рухнул, – Петр Алексеевич отхлебнул чаю и сказал совсем тихо. – Вот и Райсу недолго осталось. Вторую неделю уже не ест ничего.

– А где он сейчас? Кузнецов ведь один жил. У кого сейчас его собака?

– Коля забрал. Он давно к Юрке приставал, чтобы продал Райса. А тот ни в какую. Колька как чумной от этой собаки. Прямо любовь с первого взгляда. Мы над ним даже смеялись, помню. Он еще со щенков Райса купить пытался. А тут вот как все повернулось. Коля его к себе и забрал сразу. Нет, вы не думайте, он деньги Юркиным родителям отдал, и договор подписали. Родителям-то не до собаки, конечно, они бы и так Райса отдали. Но Колька хочет, чтобы все по закону. Уговаривает, чтобы в права наследства вступили, на Райса, значит, и по закону ему продали. А пока договор совладения подписали.