Все прелести замужества - Наталия Левитина Страница 17

Это так…

Чтобы на улицу не голой выйти…

О, слышала бы Марина Аркадьевна мои рассуждения! Тут же прибила бы дыроколом за пренебрежительное отношение к вещам. Однако я с удовольствием осмотрела себя в зеркале. Нельзя не признать: платье и каблуки – это совсем не то, что джинсы и балетки.

Но самое главное – сейчас я стала сильной. Не мятущейся, озадаченной, а уверенной в том, что отвергну предложение Олега.

И он сразу это почувствовал!

Мы встретились на крыльце театра оперы и балета – между двух монументальных колонн. Олег протянул мне руку и с восхищением осмотрел с головы до ног.

– О, Юля… Это какой-то совсем иной образ. Вы не перестаёте меня удивлять.

Я сладко и самодовольно улыбнулась – словно пролила на ступени театра бидон мёда.

Пусть говорит.

Пусть убеждает меня в моей неотразимости.

Я прекрасно понимаю, что все эти комплименты – часть программы по вербовке специалиста.

Им не удастся меня завербовать!

Олег спинным мозгом ощутил изменения, произошедшие в моём сознании. За весь вечер он ни словом не обмолвился об Альберте Васильеве и его избирательной кампании…

О чём же мы говорили? Мы общались на исключительно приятную тему: о нас с Никитой! Я так соскучилась по мужу, что готова была излить тоску в любые свободные уши. А Олег готов был слушать. И даже – как мило! – задавал уточняющие вопросы. Поинтересовался работой Никиты, спросил о компании «Юниа-Транс». Олег слушал меня с таким искренним вниманием, что я ни на секунду не усомнилась – моя личная жизнь действительно его занимает, и все его мысли вовсе не вертятся вокруг темы выборов мэра.

Мы славно проболтали весь антракт. Я только на минутку отлучилась в туалет, а когда вернулась, мой приятный собеседник ждал с двумя бокалами шампанского.

– Вот, – Олег протянул мне бокал.

– О, – сказала я.

– На брудершафт?

– Э, – замялась я.

– Нет-нет, не буду настаивать, – тут же дал задний ход Олег.

Я вздохнула с облегчением. Нам незачем переходить на «ты».

Какой странный вкус у этого шампанского…

Поздно вечером я вернулась домой. Олег проводил до подъезда. Я спросила, где он остановился в нашем городе. Выяснилось – в самой лучшей (и дорогой) гостинице. Мы на минутку задержались у двери, чтобы осыпать друг друга розовыми лепестками благодарности и заверений в вечной дружбе. Я покачивалась на шпильках, чувствуя себя непривычно высокой и элегантной. Надо сказать, за первым бокалом шампанского последовал второй, потом третий, и сейчас нам было весело и легко. Вокруг висела тьма, разбавленная золотым светом фонарей, от мокрого асфальта тянуло стужей, воздух был насыщен влагой… На прощание Олег взял в руки мои заледеневшие ладони, сжал их и притянул меня к себе. Я тут же штопором вывернулась из его объятий и ринулась в подъезд.

В квартире были открыты все окна!

Какая ерунда!

Я точно помню, что закрывала все до единого, давила на рамы, плотно затягивала пластмассовые ручки…

Или нет?

Я стала ужасно рассеянной… На полу кухни лежал лист бумаги нежно-голубого цвета. Я несколько минут сосредоточенно его гипнотизировала, пытаясь вычислить, откуда он взялся. Так и не поняла. Эту бумагу часто используют для ксерокопирования или распечатки объявлений. Возможно, Ланочка порылась в канцелярских запасах Никиты. Наверное, она что-то печатала на принтере… Хотя я такого не помню… И как лист бумаги прилетел из комнаты на кухню? Когда я уходила в театр, его тут не было!

Устало вздохнув, не найдя ответа ни на один вопрос, я отправилась раздеваться. Это было не трудно – одно движение, и шёлковое платье соскользнуло с плеч и упало на пол.

По моему животу, абсолютно плоскому и ни разу не использованному в качестве домика для ребёнка, ползли три чёрные мошки. Коротко взвизгнув, я прихлопнула их ладонью. И тут же увидела ещё двух – на руке…

Чёрт!

Скорее под душ!