Прекрасна и очень опасна - Елена Арсеньева Страница 16

Самое поразительное, что эта история не имела вообщеникакого продолжения. Сергей отлично понимал, что Валерий его узнал – да он ине прятал лица, не скрывал от пакостника, за что свершается над ним эта месть,– но при всем при том он был убежден: Майданский не осмелится и слова пикнутьпротив него. Им приходилось пересекаться и раньше в молодежных компаниях, гдеза Сергеем утвердилась слава абсолютно бесстрашного, рискового человека,который на спор хоть бутылку шампанского выпьет, сидя на подоконнике четвертогоэтажа (как Долохов), хоть расколотит окна в пикете милиции на площади Минина –центральной площади города, хоть въедет на мотоцикле в университетский корпус(Сергей учился на радиофаке), когда там идет торжественный митинг, посвященный…да чему угодно посвященный, хотя бы первому выступлению римских рабов противпатрициев под интернациональным лозунгом «Хлеба и зрелищ!». Майданский отличнознал репутацию Сергея и понимал, что, если решит нажаловаться партийному отцу инапустит на мстителя местных ментов, Погодин тоже молчать не станет. И уж тогдаВалере Майданскому мало не покажется. А если еще при этом всплывут и прежниегрешки любителя маленьких девочек, заботливо прикрытые отцом и его приятелямииз областного УВД…

Короче, в ту безумную ночь Валерий притащился домой исказал, что его били не-знаю-кто-не-знаю-где-не-знаю-почему. Сломанный нос емувыпрямили, зубы вставили, благоприобретенную в сугробе пневмонию вылечили иперевели на работу в отдел строительства обкома комсомола. Завотделом. То естьповысили в должности.

Вскоре Валерий, человек вообще-то легкий и не отягощенныйособым умом (про таких в народе говорят: «Думает не головой, а головкой!»),забыл и Лиду Погодину, и ее опасного братца. Или почти забыл. При всей своейдурости он был немного философом и понимал, что пострадал за дело и еще легкоотделался. Ведь Сергей мог его вообще убить…

Уж не предчувствие ли вещее его посещало? Но если даже итак, Валерий был слишком самоуверен, чтобы прислушиваться к каким-то тампредчувствиям!

Нижний Новгород – город не бог весть какой большой, но всеже и не столь маленький. Здесь можно годами не видеть старых знакомых –особенно если не стремишься с ними встречаться и вы вращаетесь в разных сферах.Особенно если страна в это время вдруг пошла вразнос и надо пытаться как-тоусидеть в этой полуразбитой колеснице. Каждый думал о себе, и было не до старыхобид и старых счетов.

Во время павловской реформы остатки сбережений НиколаяПогодина, заботливо оберегаемые его сестрой, превратились в нечто эфемерное.Лида в это время доучивалась на филфаке университета и уже была замужем заВиталием Приваловым, своим другом детства (они когда-то вместе занимались еще втом приснопамятном фольклорно-музыкальном детском коллективе). Вместе с мужем иего приятелем Иннокентием Кореневым они организовали первое в Нижнем Новгородечастное издательство и попытались наводнить рынок той литературой, которую всетрое любили больше всего на свете: сказками.

К сожалению, это было время всеобщего беспредела. Тот, ктопомнит, меня поймет, а кто не помнит, все равно не поверит. «Лимонные»состояния (это никакая не метафора, ибо деньги в ту пору были такие –миллионы-»лимоны») наживались и исчезали за один день, а то и за час. Получитьтовар от поставщика и не заплатить – вошло в норму, это называлось «кинуть».Фальшивые накладные, фальшивые авизо, фальшивые договоры и ордера… Финансовыепирамиды, обман на каждом шагу, полный беспредел, полуматерное слово«плюрализм», как девиз жизни… Зазвучали первые контрольные выстрелы, профессиякиллера вошла в моду, а самыми авторитетными и значимыми людьми стали воровские«авторитеты». Они определяли цены, моды, политику (хотя нет, политику страныопределяло ЦРУ!), музыкальные и литературные пристрастия, стиль жизни истилистику речи.

Это было безумное время… Впрочем, почему было? Оно и теперьпродолжается, просто мы к нему малость приспособились, привыкли, стали восприниматькак норму то, от чего раньше падали в глубокий обморок, умирали от инфаркта илитравились выхлопными газами в автомобиле.

Но вернемся в 1991–1992 годы и в Нижний Новгород.Издательство «Ребус», руководимое Лидой Погодиной, Виталием Приваловым иИннокентием Кореневым, распродало стотысячные тиражи своих сказок по городам ивесям и теперь тратило целые состояния на телефонные переговоры, пытаясьвыколотить деньги из недобросовестных плательщиков. Как назло, именно в этовремя полным ходом шел распад Союза, намечался распад России, «самостийные инезалежные» страны Балтии, Грузия, Украина, Казахстан и иже с ними плеватьхотели на какое-то там нижегородское издательство, которое мечтало получитьсвои кровные. Отдельные, особо мечтательные футурологи грезили о созданииДальневосточной республики. А потому один из покупателей сказок, сахалинскийпредприниматель Игорь Малышкин, решил не выбиваться из стаи и кинуть этихволжских лохов на двадцать пять тысяч долларов.

Сумма-то, может, была и не бог весть какая… но дело в том,что ее взял в долг Иннокентий у каких-то очень серьезных мужиков. Трудно былоповерить, что с ним сделают именно то, что грозились, однако приятели все жерешили подсуетиться и начали ездить по неправедным должникам с просьбой вернутьденьги. Поездки в Киев и Ташкент толку не принесли. Грозный вообще разучилсяговорить по-русски. Однако на Сахалине Виталию неожиданно повезло. Онвыдрал-таки из Малышкина – то ли подобревшего, то ли усовестившегося, то линапугавшегося при виде «варяжского гостя» – всю сумму долга и полетел домой.Однако при пересадке в Красноярском аэропорту деньги у Виталия были отнятыкакими-то лихими людьми, так что он вернулся домой с дрожащими руками, ножевымпорезом на боку и прорезанным же карманом куртки. Разумеется, пустым…

История в то время совершенно типичная, никого не удивившая,и последствия она, увы, имела тоже типичные. И кошмарные.

Через неделю после возвращения Виталия Иннокентий, которыйне вернул в срок долг, был избит до полусмерти и чуть не полгода провел вбольницах. Его беременная на пятом месяце жена была так напугана случившимся смужем, что у нее случились преждевременные роды, и она умерла от болевого шока.

Но эти страшные события проходили как бы вдали отПогодиных-Приваловых, потому что Лида немедленно после возвращения мужа сСахалина заявила о своем намерении развестись с ним.

О причинах этого она ни брату, ни тетке не сказала. Простовернулась в свою прежнюю квартиру и попыталась жить, как жила прежде. Однакоэто не получилось, потому что Сергей, который тоже дружил с Виталиком многолет, оскорбился за друга и откровенно сказал сестре, что подло бросатьчеловека, которого и так стукнула жизнь.