Реквием в Вене - Тони Поллард Страница 16

— Вот это другое дело, — оживился Гросс. — Я знал, как только вы опять разок попадете в криминальный мир, вас не вытащишь оттуда. С кем это связано?

— С Малером.

— С композитором? Что же он совершил кроме того, как терзать наши барабанные перепонки своей музыкой?

— Дело не в том, что совершил он, — объяснил Вертен, — но, скорее, в том, что некто пытается совершить по отношению к нему. Похоже на то, что Малер стал целью убийцы.

— Чудесно. — На сей раз Гросс в восторге захлопал в ладоши. — Кстати, — бросил он в сторону Берты, — как вы полагаете, не перейти ли нам к десерту? — Затем, сияя улыбкой, вновь обратился к Вертену: — Продолжайте.

За кофе и штруделем Вертен подробно рассказал о проведенном до сих пор расследовании: то, что казалось отдельными несчастными случаями, в обобщенном виде позволяло думать о нескольких неудавшихся покушениях на жизнь Малера.

— Надеюсь, вы разузнали побольше об этой девице Шиндлер? — внезапно прервал его Гросс.

— Разузнали? — удивился Вертен.

— Проверили данные о ее приватной жизни, — пояснил Гросс.

— Я прекрасно знаю, что означает это проклятое слово, Гросс. Но с какой целью разузнавать о ней?

— Удостовериться, что на самом деле злоумышленником является не она.

— Не говорите нелепостей, друг мой, — вскипел Вертен.

— Нет, доктор Гросс приводит верный аргумент, — вмешалась Берта. — В конце концов, что мы знаем кроме того, что Климт волочится за ней, точно так же, как он волочится за любой юбкой? Но если она так увлечена Малером, то будет из кожи вон лезть, чтобы привлечь его внимание, завоевать его склонность.

— Тем, что пытается убить его? — скептически заметил Вертен.

— Напротив, старик, — возразил Гросс. — Тем, что притворяется оказывать помощь ему, в первую очередь забив эту тревогу.

— Она совершенно ясно дала понять, что я не должен упоминать ее имя Малеру.

Гросс кивнул:

— Вот именно…

— Но нет ничего такого, что может остановить ее от такого поступка, — заметила Берта.

— Как раз это я и имел в виду, — подтвердил Гросс, с одобрением кивнув жене Вертена.

Вертен начал ощущать, что его обходят и оттесняют по всем статьям.

— Существенно важно то, — изрек Гросс, — чтобы, как предлагает ваша жена, мы учли все вероятности.

— Мы? — выпалил Вертен. — Подождите, Гросс. Как же насчет вашей конференции?

Гросс испустил пренебрежительный звук «па-а».

— Это вопрос всего нескольких часов на пару раз. В то время как это дело открывает соблазнительные перспективы.

— Это пока что не дело, — возразил Вертен. — И я сомневаюсь, что фройляйн Шиндлер будет в состоянии выплатить вознаграждение.

— Да, но вы сказали, что Малер дал добро на дальнейшие действия. А вы являетесь его адвокатом.

Вертен внезапно почувствовал, насколько он дорожит своим расследованием. Он никак не жаждал, чтобы Гросс внедрился в него и, конечно же, попытался возглавить. Это было его расследование; Малер являлся его клиентом.

Как будто читая мысли адвоката, Гросс сделал последний глоток кофе, промокнул свои колючие усы салфеткой и сказал:

— Конечно, это ваше дело, Вертен. Я просто буду оказывать, так сказать, вспомогательную поддержку. Кажется, это называется «консультант».

— Платный или бесплатный? — мудро поинтересовалась Берта.

Гросс прикинулся потрясенным.

— Вы ошибаетесь на мой счет, милостивая государыня. Конечно, бесплатный. Или, возможно, мне стоит предложить, чтобы ваша доброта и щедрость простерлись до приглашения лучше поселиться на квартире у вас, нежели снимать номер в гостинице «Бристоль». С учетом этого мне будут хорошо возмещены все те услуги, которые я смогу предоставить в ваше распоряжение.

Вертен и Берта на мгновение переглянулись.

— Пойдет? — наконец спросил Гросс.

Вертен медленно кивнул. Но он должен был признаться, что ощутил укол разочарования при осознании того, сколь ловко Гросс втерся в это дело. Одно дело было то, что Гросс пообещал просто консультировать, но совершенно другим делом для него было то, что он фактически будет находиться на вторых ролях в любом расследовании.

На следующее утро за завтраком они начали набрасывать план действий. Пока мужчины совещались, Берта разумно хранила молчание. Они быстро достигли согласия по первоначальному ведению дела. Альмой Шиндлер и ее побуждениями следовало заняться позднее. В первую очередь следовало ознакомиться с жизнью несчастной барышни Каспар, которая скончалась под противопожарным занавесом. Если не она была назначенной жертвой этого «несчастного случая», тогда это в значительной степени указывало бы на то, что жертвой должен был стать Малер.

По счастливому совпадению Гросс был знаком с расследующим магистратом местности Вальдфиртель, откуда была родом молодая певица-сопрано. Визит к нему мог положить начало процессу сбора информации о девушке: не оставила ли она ревнивого или отвергнутого любовника? Не был ли замешан преподаватель пения, которого она перещеголяла? Существовал ли вообще некто, имеющий мотив для убийства фройляйн Каспар? Следовало также произвести опрос в Придворной опере, не было ли других певиц, которые могли видеть в девушке угрозу своей карьере.

— Профессиональная ревность может быть мощным мотивом, — медленно протянул Гросс. — Театр — чрезвычайно опасное место для работы.

Вертен утвердительно кивнул.

— И давайте не будем забывать, что побудительным мотивом могла стать более низменная форма ревности. Малер подтвердил, что он и фройляйн Каспар были любовниками. Кто знает, расположения скольких певиц добивался этот мужчина и которую из них могла довести до такой степени ненависти новая любовница, щеголяющая своим положением перед ней?

— Например, Анна фон Мильденбург, — внезапно вклинилась Берта. Она имела в виду австрийскую сопрано вагнеровского репертуара, [35]которую недавно приняли в Придворную оперу из Гамбурга, где ранее дирижировал Малер.

— Откуда ты это знаешь? — громко удивился Вертен.

— Из чтения малоинтеллектуальных газет, как ты называешь их. Там можно почерпнуть самую разнообразную полезную информацию. Газеты просто захлебывались по поводу этого романа, когда фон Мильденбург взяли в театр. Похоже, что у нее была довольно-таки длительная интрижка с Малером в Гамбурге.

— Вот оно, Вертен, — оживился Гросс, — теперь у вас есть отправная точка.