Сезон охоты на падчериц - Наталья Саморукова Страница 16

Трудно поверить, что еще каких-то полтора века тому назад Гонконг был убогой рыбацкой деревушкой. Аэропорт, расположенный, как нас успела проинформировать стюардесса, на живописнейшем острове Лантау, был таким огромным, что в нем легко можно заблудиться. И мы бы непременно заблудились, если бы нас не встречал высокий статный юноша с китайским разрезом глаз и европейскими повадками. Он одинаково хорошо говорил по-английски и по-русски, лихо водил новенький “мерседес” и просил называть себя запросто — Ваней. Анну и Марию он просто очаровал. И даже Фима попал под скромное обаяние новой китайской буржуазии. Так и расплывался в улыбке, глядя, как Ваня непосредственно гнет пальцы веером и старается быть своим в доску парнем. Грациозным взмахом руки убирая длинную челку с чистого лба, стремительно прикуривая сигарету, почти не касаясь руля, он то и дело закладывал лихие виражи, лавируя в плотном, но быстром автомобильном потоке.

— Минут через тридцать будем в центре Каулуна. Завтра, если пожелаете, можете посетить Новые территории. Были когда-нибудь на утиной ферме? О, а какие у нас пляжи! Теперь, конечно, не сезон. Но это хорошо, что вы приехали именно в январе. Здесь сейчас изумительно прохладно. По местным меркам даже холодно, бррр…— И Ваня захохотал.

Занятный парень. Тоже учился в России?

— Я учился в Москве, получал второе высшее образование. Как вам мой русский?

— Великолепно, — искренне похвалила его я.

— Ну конечно! — согласились со мной девушки.

— Гонконг — особое место. Вам здесь понравится. Это, конечно, не совсем Китай, но все-таки Китай. А может быть, даже больше Китай, чем весь остальной Китай. — И Ваня опять от души захохотал.

На табличках и вывесках иероглифы соседствовали с латинскими буквами. А кое-где названия были только на английском. Наверное, Гонконг похож на этого парня. Под желтоватой кожей бежит холодная европейская кровь. Но если копнуть глубже, то окажется, что и это иллюзия. Китай здесь так же неистребим, как запах пряностей, которыми много лет назад торговали Ванины предки. Возможно, это была всего лишь такая игра — быть похожим на китайца, похожего на европейца, оставаясь при этом китайцем.

— Сегодня отдыхать! — Показав нам квартиру, Ваня тут же засобирался. — Завтра — культурная программа!

Но никакой культурной программы завтра не получилось. Если бы я знала заранее, так улетела бы еще вчера. Куда подальше, да хоть к черту на кулички!

Утром снова позвонил Гришка и, не дав мне сказать ни слова, принялся орать:

— Я сказал, в Москву! На первый рейс! Ты меня слышала? Дура! Идиотка! В Москву!

— Гриш, что ты так кричишь? — тихо спросила я и прикрыла трубку рукой. Мне казалось, что истерические вопли напарника слышны даже в соседней квартире.

— Не кричу, Настя, — вдруг очень устало произнес Гришка, — не кричу и не шучу. Девочка моя, тебе надо вернуться.

Тут мне совсем плохо стало. Коллега никогда не называл меня девочкой. Он вообще держал меня в ежовых рукавицах, и оба мы принимали это как должное, как привычный и уже удобный расклад вещей. Формально я была начальницей, но, по сути, Гришка вез все наши заботы на себе, и я считала, что он вправе проявлять свой отвратительный характер. И никогда не обижалась на те нелестные эпитеты, которыми он утюжил мое и без того невысокое самомнение. А тут вдруг “девочка моя”… Должно быть, ситуация совсем плоха. Должно быть, другого варианта уже нет, и мне надо действительно вернуться.

— Настена, пойми, ты сидишь на пороховой бочке. Хорошо, смотри сама. Ты могла бы пойти в кафе вместе с ними? Такое легко могло случиться, по чистой случайности тебя не оказалось рядом, — горячился Гришка. Это он еще не знал про драку. На всякий случай я прикусила язык и не стала его пичкать дополнительной тревожной информацией. — Тебе надо срочно брать билет на ближайший рейс, ты слышишь меня? Я уверен, что вот-вот может случиться что-то нехорошее!

— Слышу, Гриш, слышу… Может случиться, а может и нет. Но в любом случае, что ты мне предлагаешь? Бросить их? А?

— Да с тебя все равно толку, как с козла молока. Подумай о Лешке.

— А что Лешка? Что? Он не звонит мне. И трубку не берет.

— Зато мне звонит. Каждые полчаса.

— Странное дело. Почему это он тебе звонит, а?

— Тебя он, Настя, боится.

— Вот так новость. С каких это пор?

— Ладно, сантименты потом. Так, сразу позвони мне, как только выяснишь насчет билетов.

Как бы не так. Стоило мне открыть рот, чтобы озвучить свое решение, как Анна, Мария и Фима дружно воскликнули:

— Ну конечно! Конечно! Что это вы, Настя, придумали?

— Ничего я не придумала. Мне надо вернуться в Москву.

— Что? Срочные дела? — недобро усмехаясь, спросил Фима.

— Ага, — кивнула я, — срочнее некуда.

— Так не пойдет, — сказал Фима.

— Ну конечно, так не пойдет! — подтвердила Анна. Или Мария.

— Конечно, не пойдет! — подвела итог Мария. Или Анна.

Они окружили меня кольцом, и кольцо это постепенно сужалось. Кажется, я попала. Сейчас главное — сохранить спокойствие. Главное — не показать виду, как сильно я напугана. С трудом попыталась улыбнуться. Зеркало напротив отразило жалкую кривую усмешку.

— Вы нас, Настя, боитесь, что ли? — Девочки переглянулись и дружно пожали плечами. — Ну можно подумать! Можно подумать! Вы, Настя, нас удивляете. Зачем же тогда полетели с нами?

— Затем, что я обещала это вашему отчиму. Это он меня попросил. И ваша мать, она тоже просила.

— Ну так, значит, вы должны выполнить их просьбу. А? Не так ли?

— Ну конечно! — передразнила я их. — Ну разумеется! Мы с вашими родными о таком не договаривались! Я тут вам не девочка на побегушках, не бесплатное приложение к билетам! Вы что себе возомнили?

Я решила пойти ва-банк. Внутренний мандраж, готовый вот-вот выплеснуться истерикой, трансформировался в неподдельную ярость. Но стоило мне опасно близко приблизиться к Марии — или к Анне? — как я была вырублена профессионально точным ударом. Таким быстрым, таким непринужденным, что даже не успела ничего понять. Через мгновение я уже лежала на полу рядом с кукольно тонкими ножками, обутыми в серебристые туфли.

— Вы никуда не полетите, — спокойно сказала одна из сестер.

— Пока мы вам не разрешим, — добавила вторая.

— Вот как? — Я неуклюже поднялась с пола и, держась за отчаянно коловший бок, с удивлением уставилась на фурий.

— Да, да, именно так, — подтвердили они и, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, ушли из комнаты.

Своего паспорта я конечно же не нашла. Дура. Ах, какая дура. Ну отчего я затеяла этот спектакль? Неужели длины моих извилин не хватает даже для того, чтобы как следует оформить такую простую мысль — важные дела надо делать тихо?