Воля под наркозом - Михаил Серегин Страница 16

Я промычал что-то нечленораздельное.

– Перевожу это как «да, что-нибудь легкое», – рассмеялась она. – Пока можешь принять душ, ты же после спортзала…

Душ в спорткомплексе конечно же имелся, и полоскался я под ним не меньше пятнадцати минут, зализывая полученные на ринге раны. Тем не менее я решил сей факт на обсуждение не выносить. Душ так душ. Соблазняют так соблазняют. Я обеими руками «за».

Результаты только что проведенного тайного голосования привели к выводу, что душем стоит воспользоваться тем, что поближе к спальне, стало быть, на втором этаже.

Быстро разобравшись в незнакомой сантехнике, я скинул одежду, встал под теплые струи воды и задернул полупрозрачную шторку. Когда же я выключил воду и сдвинул штору, оказалось, что одежда моя бесследно исчезла. Вместо нее на стуле лежал махровый халат, а сверху – чистое полотенце.

Вероятно, я все-таки сплю, заключил я. Придя к такому выводу, я отбросил жалкие остатки природного смущения, обтерся полотенцем и облачился в халат. Теперь музыка доносилась из спальни. Расценив это как приглашение, я, как всегда смело, шагнул навстречу судьбе. В данном случае – в спальню.

Кати в спальне не было. Прямо на полу – а где же еще? – стоял поднос, на нем – две чашки с дымящимся свежесваренным кофе, два бокала, бутылка шампанского, фрукты и большое блюдо с аккуратно разложенными бутербродами с копченым мясом, сыром и чем-то еще непонятным, но выглядящим аппетитно. Матрас уже застелен покрывалом, комплекта постельного белья нигде не видно. Наверное, он там, где ему и положено быть – между покрывалом и матрасом.

Я аккуратно обогнул поднос и плюхнулся на матрас. Тут же вскочил, но снова сел, на этот раз осторожнее. Матрас был надувным. Что ж, тоже неплохо.

Освоив матрас, я покопался в видеокассетах. Любопытно, какое кино предпочитают смотреть современные продвинутые во всех отношениях ведьмочки. Но вместо привычных названий фильмов на наклейках были написаны даты, а также буковки и цифры, в сочетании которых никакого смысла мне усмотреть не удалось. В другой ситуации кассеты, возможно, пробудили бы у меня больший интерес, очень уж необычные надписи их украшали. Но у Кати спрашивать о видеозаписях я не решился – датированные пленки вполне могли оказаться какой-нибудь семейной хроникой или чем-то в этом роде. А если так, вдруг мое любопытство покажется ей слишком назойливым? Мне же не хотелось случайно испортить этот чудный вечер. А поставить кассету в магнитофон без спроса – откровенно говоря, руки так и чесались сделать что-то подобное – я не решился из-за боязни быть застуканным. Потом я вспомнил, что это всего-навсего сон, тем более эротический, поэтому какое мне дело до каких-то кассет.

А не откушать ли мне пока бутерброд? Любовь, конечно, любовью, но с голодного мужика какой толк? Но разве во сне мучает чувство голода? Собственно, почему нет, меня же мучает.

– Привет. Не скучал?

На Кате был надет короткий черный халатик, высоко открывавший стройные загорелые ноги. Мысли о еде тут же вылетели из головы.

– Не успел.

Катя неслышно прошла босыми ногами, устроилась на матрасе, поднос поставила между нами.

– Кроме шампанского, к сожалению, ничего другого нет. Так что – действуйте, граф.

Как будто всю жизнь только тем и занимался, я сдернул с края подноса салфетку, с легким хлопком откупорил бутылку, разлил шипучий напиток по бокалам.

– Будем счастливы, граф…

Поставив бокал, Катя выбрала сочную грушу и впилась в нее острыми зубками. Я же, опасаясь, как бы шампанское не ударило в голову раньше времени, все-таки подцепил бутерброд с куском мяса потолще. Пообедать сегодня я не успел, а съесть завтрак был не в состоянии. Хотя, если я сейчас сплю, то какая разница, буду при этом еще и пьян или нет.

– Тебе нравится музыка, Володя?

Катя шевельнулась, халатик слегка распахнулся.

– Очень.

Я положил недоеденный бутерброд, вкуса которого так и не почувствовал, одним глотком выпил оставшееся в бокале шампанское и плеснул из бутылки еще.

– Волшебный напиток… – Катя пригубила золотистое вино, поставила бокал и сдвинула поднос на пол.

«Извините, очень хочется», – мелькнула в голове фраза из «Никиты», пока я падал на спину под натиском сильного гибкого тела. Больше мы ни на что не отвлекались.

Мы занимались любовью в спальне, в ванной, снова в спальне. Я никогда не жаловался на потенцию, но наличия у себя такой сексуальной энергии даже не предполагал. Музыка играла постоянно, создавая своеобразный фон. Я засыпал на короткое время, просыпался, занимался сексом, снова засыпал. Через несколько минут (часов? секунд?) просыпался, разбуженный то легким нежным, то требовательным прикосновением…

– Ты мое наваждение… – шептал я, задыхаясь от страсти и окончательно теряя грань между сном и явью.

– Вставайте, граф, – на этот раз Катя просто тронула меня за плечо.

– Нас ждут великие дела? – пробормотал я спросонья, с трудом выбираясь из липкого, тревожного сна.

Музыка продолжала негромко играть. Катя полулежала на некотором расстоянии от меня, облаченная в халатик, свежая и прекрасная, словно лесная нимфа. Надо же, а ведь я не видел, чтобы она спала. Тем не менее прошедшая ночь явно пошла ей на пользу. Чего нельзя было сказать обо мне. Чувствовал я себя в общем-то великолепно. Почти. Еще бы соснуть часиков эдак несколько. Но нельзя. Сквозь неплотно прикрытые шторы пробиваются солнечные лучики, следовательно, пора на работу. Вспомнив о работе, я подскочил.

– Сколько времени?!

До начала смены оставалось чуть больше часа. А я даже не знал, в какой части города нахожусь. Плохи мои дела. Ничего себе, день начинается…

– Не волнуйся, успеешь. Везде, куда надо. Умывайся, завтракай и ни о чем не беспокойся. Внизу тебя ждет машина.

Катин голос подействовал на меня успокаивающе, хотя смысл сказанного я уловил не сразу.

– Какая машина?

– Чтобы отвезти тебя на работу.

– А-а-а…

Катя поняла мой возглас по своему.

– Черная «девятка», «ноль-восемь-шесть».

– А кто отвезет?

– Брат, – Катя сдержанно улыбнулась.

Она легко поднялась, потянулась, грациозно изогнувшись, как кошечка. Как дикая кошка, поправил я себя, притягательная, загадочная и… опасная. К собственному изумлению, я снова почувствовал желание. И впрямь наваждение какое-то.

Я уже стоял у входной двери, когда «русалочка» спросила:

– Когда освободишься? – она провела пальчиком по моей груди.

– В два, – млея, пробормотал я. Вот черт, я же дежурю! – Только завтра.

– Почему завтра?

– У меня дежурство.

– Хорошо, тогда до завтра, граф. Жду. – Последнюю фразу Катя подкрепила долгим поцелуем.