Белая сирень - Маша Ловыгина Страница 16

Девушка попыталась закрутить волосы обратно в узел, но Тищенко не давал ей этого сделать, хватая руками за запястья. В конце концов, Ольга стащила с руки мокрую перчатку и замахнулась.

— Мальчики, мальчики! — Валентина, заискивающе глядела на Морозова, но обращалась ко всем. — Что это вы разошлись, а? Пойдёмте-ка за стол, Марина водочку охладила, закуски принесла.

Роман усмехнулся, не сводя глаз с Ольги. Тищенко и Макаров, поддерживая друг друга, ушли первыми. Тётка продолжала стоять рядом с Морозовым, подёргивая его за рукав.

— Роман Борисович, прошу к столу.

— Пусть она к нам выйдет! — велел Морозов.

— Да зачем же, Роман Борисович? — в голосе Валентины звучало искреннее удивление. — Малолетка ещё. Что ей за вашим столом делать?

— Пусть придёт, я сказал.

— Не пойду я никуда! — звонко крикнула Оля и швырнула резиновую перчатку в полный бак воды. Брызги разлетелись в разные стороны, попав и на Морозова, и на Валентину, и на неё саму. — Не хватало ещё! — на щеках Оли выступили красные пятна. У неё руки чесались, чтобы не запустить в этих двух каким-нибудь блюдом поувесистее.

Морозов смахнул с рукава кружево мокрой пены. Оттолкнув от себя Валентину, не спеша вышел из моечной.

Зыркнув на Ольгу, Валентина аж зашипела сквозь зубы. Оля стояла, тяжело дыша и сжимая кулаки.

— Уберись тут и быстро домой! — толстые щёки Валентины гневно тряслись. — Под монастырь меня подвести хочешь? Неблагодарная!

— Я?! — у Оли засвербело в носу. — Они сами пришли! Гадости говорили!

— Иди домой! — в голосе тётки появились предупреждающие нотки.

Ольга вытащила пробку из бака и стала вытирать металлическую столешницу. Пнув ногой мусорное ведро, стащила с себя длинный фартук. Быстро переодевшись, через служебный вход выбежала на улицу. Вечерний полумрак был упоительно спокоен и свеж. Оля нашла в кармане простую чёрную резинку и сделала высокий хвост.

— Он любит таких лошадок.

Голос за спиной заставил Ольгу оглянуться. Марина, прислонившись к стене и скрестив руки перед собой, смотрела на Олю. По её взгляду было сложно определить, о чём она думает: лицо казалось совершенно спокойным, и только глаза мерцали, отражая свет лампы над входом.

— О чём это ты?

— Догадайся сама. Кажется, тебе удалось его заинтересовать.

— Мне это не нужно, — голос Оли дрогнул, — можешь забирать его себе!

Марина тихо рассмеялась и махнула рукой.

— Глупая маленькая пони! Я бы рассказала тебе, что ему нравится в таких как ты, необъезженных кобылках, — девушка добавила грязное ругательство, и Ольга отшатнулась, как от пощёчины.

Не дожидаясь конца разговора, Оля зашагала в сторону дома. Для одного вечера было достаточно событий. Их ещё следовало переварить. Поступки и слова людей иногда просто ставили её в тупик. Причина, явно, была не в ней, ведь Ольга искренне верила в доброту и порядочность, и сама старалась соответствовать этим понятиям.

Ей никак не удавалось успокоиться даже у себя в комнате. В ушах постоянно раздавались хлёсткие фразы и словечки Макарова и Тищенко, перед глазами маячила ухмылка Морозова, а грязные намёки Марины пугали, заставляя сердце то бешено колотиться, то пугливо сжиматься где-то в районе солнечного сплетения.

Шёл уже двенадцатый час. Валентины не было. Ольга встала с кровати не в силах уснуть от сковавшего внутренности холода. Включила в ванной горячую воду. Сев на бортик ванной, стала греть ноги, попутно разглядывая себя в зеркало над раковиной. Затем, уже стоя перед ним, Оля взяла расчёску и провела несколько раз по распущенным волосам. Не имело смысла искать оправдания и объяснения чужим поступкам.

Ольга вернулась в свою комнату и взяла со стола портновские ножницы. В ванной она разделила волосы на две части и ухватилась за одну прядь. Примерившись, развела лезвия и зажала белокурый локон чуть ниже уха. Холодный металл обжог кожу. Закусив губу, Ольга посильнее натянула прядь. Это помогло. Раздался лязгающий звук, затем глухой хруст. В Олином кулаке остался длинный, уже безжизненный, клок волос. Со второй прядью всё получилось гораздо быстрее.