Разлюбившему смерть - Виолетта Якунина Страница 15

Зайка рыдала в коридоре, но деликатно, чтобы не привлекать к себе чужого внимания. Ей было очень страшно. Очень! Ее терзала одна-единственная мысль: участие в коллективном колдовстве убило маму!

Зайка никогда особенно сильно не увлекалась религией. Ну иногда в церковь ходила, свечки ставила, водичку святую домой приносила, постов старалась придерживаться, особенно яблочного, на меду – а что, и вкусно, и полезно. Естественно, она чтила заповеди: не убий, не укради, не прелюбодействуй. Хотя последний пункт был ей не совсем понятен. Интересно: жить с импотентом и тираном ради материальных благ, при этом не имея даже печати в паспорте о своем замужестве, не говоря уж о таинстве венчания, – это не смертный ли грех?

В общем, Зайка была не слишком сведуща насчет всех тонкостей христианского вероучения. Но вот всякие там колдовские штучки она осуждала, в унисон с церковью. Техническая сторона проблемы ей была непонятна: что именно там сдвигается в пространстве и времени благодаря заклинаниям и ритуалам; какие сущности пробираются в наш мир и, главное, как они сюда пробираются?.. Поэтому на эту тему она даже не думала. А вот моральный аспект был ей вполне близок и ясен. Это нечестно – добиваться желаемого коварством!

Зайку бесили рекламные объявления в СМИ: «приворожу-отворожу», «заколдую-расколдую»… Так все просто: захотела чужого мужа, побежала к ведьме, напоила избранника зельем – и пожалуйста: получите, распишитесь! Зомби – ваш! А как же свобода воли и совести? И как вообще можно кого-то насильственно к себе привязывать или от кого-то отбивать? Ну нет, Зайка ратовала за честность в отношениях! А еще она верила, что за колдовство можно заплатить собственным здоровьем или здоровьем близких людей.

И вот она – расплата за ее недопустимое поведение! Стоило ей произнести те страшные заклинания, как у мамы случился очередной инсульт! Теперь она в реанимации, и врачи не могут поручиться за ее жизнь. А все она, Зайка, с этим дурацким колдовством!

– Зоя Валерьевна, вы себя плохо чувствуете?

Зайка вздрогнула всем телом. Доктор Муратов подкрался к ней бесшумно.

– Нет, нет, все в порядке, – пролепетала она.

– Может быть, примете успокоительное? – спросил он. – Я распоряжусь, вам дадут таблетки.

– Нет! – замотала она головой.

– Тогда вот что: я иду пить чай, пойдемте со мной, – сказал он, – я хочу с вами поговорить.

Она посмотрела на него, как кролик на удава, молча кивнула и засеменила по коридору с врачом рядом. Высокий, плечистый, очень симпатичный – от него веяло уверенностью и спокойствием. Он был заведующим кардиологическим отделением, но при этом считался лучшим оперирующим хирургом.

Муратов привел ее в свой кабинет, усадил в кресло и занялся чайной церемонией. Зайка сидела и рассматривала стену, увешанную дипломами всех мастей и достоинств, узкий шкаф, забитый специализированной литературой, футуристическую картину маслом с прибитой к раме медной табличкой: «Спасибо за жизнь, Аркадий Григорьевич!»

Зайка сидела и смотрела, как человек, ежедневно спасающий жизни чужим людям, ухаживает за ней, убийцей собственной матери. Он поставил перед ней кружку с чаем, выставил на журнальный столик коробки с зефиром, печеньем и шоколадными конфетами.

– Пейте чай, ешьте сладости, – велел он, – вам сейчас все это необходимо.

– Аркадий Григорьевич, я знаю, что спрашивать глупо, но все же: каковы шансы, что она выкарабкается на этот раз?

– Моя дорогая Зоя Валерьевна, – тяжко вздохнул доктор, – я готов в тысячный раз повторить, что мы сделали все, что только было возможно. Сейчас ваша мама получает максимальную медикаментозную поддержку. Но, увы, мы не боги! И предсказать, как дальше пойдут ее дела, на данном этапе невозможно. Вам просто нужно надеяться, молиться и верить в лучшее.

И тут Зайка снова разрыдалась самым постыдным образом: не в бровь, а в глаз попал доктор. Ей теперь молиться надо до конца жизни, чтобы индульгенцию заполучить! И неизвестно, чем бы их беседа с Аркадием Григорьевичем закончилась, если бы дверь не распахнулась и в кабинете не материализовался Василий – собственной персоной.

– О, вот вы где уединились! – жизнерадостно улыбнулся он, и Зайку передернуло с головы до ног. – А я все бегаю, ищу вас по всему отделению.

– Надо было у медсестры на посту спросить, вас бы сразу провели ко мне, – сухо заметил Муратов.

– Да я и сам, знаете ли… – сказал Вася, всем своим видом выражая дружелюбие. – Ну и как там у нашей мамы дела, доктор? Не передумали принять мое предложение?

– Какое предложение? – встрепенулась Зайка.

– Ваш супруг предлагал мне любые деньги за то, чтобы я исхитрился вернуть вашей маме былое здоровье, – любезно пояснил Аркадий Григорьевич. – А я вот не проникся. Потому что не могу я сделать то, что не под силу всей современной науке, – перемотать жизнь, как кинопленку, и омолодить организм пожилой женщины лет на двадцать.

– Что за ерунда? – нахмурилась Зайка.

– К сожалению, иногда даже за деньги нельзя купить желаемого! – резко ответил Муратов.

– Да ладно вам, доктор, ну переборщил я, каюсь. Просто для нас с женой все случившееся – ужасный удар. Неужели вам не ясно?

– Почему же не ясно? Я каждый день имею дело с людскими страданиями и искренним горем. Но поверьте и вы: я делаю все, что в моих силах, причем без учета материального вознаграждения.