Закон землеройки - Александр Косарев Страница 15

– Простые карандаши есть? Тогда тащи! Будем осторожно прочерчивать все штрихи и впадины.

Минут через пятнадцать тщательной разрисовки полированных поверхностей известняка на горизонтальной перекладине проявилась надпись «Ра… Бож…й», а на вертикальной – «Сх…ник Б…аго…ар – 7174».

– Раб Божий – это понятно, – глубокомысленно изрек я, – но вот что может означать вторая фраза?…

– А меня больше цифры смущают, – признался Славик. – Особенно если они дату обозначают…

– «Сх…ник» – это «схимник», – втиснулась между нами Анастасия. – Помните, у Гоголя в «Вие» один из героев тоже схимником был! А выражение «носить схиму», насколько я помню, означало соблюдение особо строгих правил поведения. Так что, Славка, похоже, ты могилу какого-то святого разорил, – осуждающе взглянула она на брата.

– Точно, Благодара! – восторженно воскликнул тот. – Как же я сразу-то не догадался?!

– Кто таков Благодар? – заинтересовался я. – Чем славен?

– А идемте лучше в мою комнату, Александр Григорьевич, – предложил Владислав. – Я вам там и коллекцию свою покажу, и о Благодаре поговорим. А то здесь нам все равно от нее покоя не будет, – покосился он на сестру.

Комната моего юного друга выглядела весьма любопытно. Вдоль обеих стен прямо от двери тянулись мощные деревянные стеллажи, заваленные чем ни попадя. У затянутого марлей открытого окна стоял письменный стол с пристроенным к нему сбоку подобием верстака, на котором помимо закрепленных тисков лежали точило, паяльник и прочие инструменты.

Усадив меня на единственный, но довольно массивный стул, Владислав принялся хвастаться своими находками, и словно в калейдоскопе передо мной замелькали старинные наконечники копий, свинцовая шрапнель, пулеметные гильзы, утюги, самовары… Самое же удивительное заключалось в том, что он во всех подробностях помнил и места, где отыскал ту или иную вещь, и обстоятельства, их поиску сопутствующие, и даже точные даты обретения каждой находки.

– А где же та знаменитая серебряная пуля? – напомнил я, будучи несколько ошарашен обрушившимся на меня потоком информации.

– Сейчас покажу! – радостно воскликнул Владислав и, ловко вскарабкавшись по лестнице на своеобразные антресоли, где у него было устроено спальное место, уже через секунду спрыгнул вниз. – Вот она, голубушка, – положил он передо мной маленький замшевый сверточек, – оцените-ка профессиональным взглядом!

«Да он вроде и в самом деле считает меня корифеем в сфере кладоискательства, – подумал я, разворачивая упаковку. – С одной стороны это, конечно, неплохо, но дабы не попасть впросак, лучше уж буду многозначительно помалкивать. Благо парень и сам заговорит кого хочешь».

Основательно закутанная в мягкую ткань пуля наконец звонко выкатилась на столешницу. Предупредительный Владислав тотчас включил настольную лампу и протянул мне лупу.

Тщательный осмотр пули заставил меня призадуматься: очень уж она была необычна по форме – этакий слегка сплюснутый цилиндрик с заостренной примерно под 90 градусов передней частью. На боковой поверхности не наблюдалось ни характерных нарезов от современного оружия, ни даже следов нагара. Лишь грубо процарапанная на одном из боков прямая черта недвусмысленно свидетельствовала, что в конце траектории своего полета пуля столкнулась с чем-то твердым.

– Возможно, стреляли из гладкоствольного оружия, – высказал догадку Славик.

– Диаметр замерил?

– А как же! Диаметр равен 16,5 миллиметрам, а вес потянул почти на 40 граммов.

– Почему «почти»?

– Да весы у меня, понимаете ли, достаточно примитивные, – смутился юный кладоискатель, – родители в обычном фотомагазине их когда-то купили. Но и без того ясно, что пулю эту изготовили вручную, причем из двух советских рублей 1924 года выпуска. А каждый из них как раз почти по 20 граммов весит, я со справочником сверялся.

– Резонно. Остается понять, какому оружию может соответствовать калибр 16,5… Мог выстрел быть сделан из обычной двустволки?

– Нет! – уверенно воскликнул Владислав. – Я недавно специально напросился в гости к одному из школьных приятелей, отец которого коллекционирует оружие. Пришел со своим штангенциркулем и без помех промерил все стволы. Вначале-то, признаться, тоже думал, что пальнули из 16-го калибра. Но потом выяснил, что диаметр такого ствола составляет всего 14,4 миллиметра.

– А может, из 12-го выпустили? – щегольнул и я «оружейными» знаниями.

– Тоже не катит. Там диаметр пули – 17,1 миллиметра. Нет, мне кажется, эту пулю изготовили для какого-то нестандартного оружия…

– И где ж ты только умудрился такую отыскать?

– Это второго мая произошло, – вновь оживился Владислав. – Пока народ после праздников по домам отсыпался, я решил на старое кладбище наведаться. Знаете ведь, наверно, про древний обычай монеты в могилки бросать? Вот я и подумал: вдруг часть таких монеток в поверхностной глине застряла? Могли же набросать не только во время похорон, но и потом, когда поминали… В общем, по центральной аллее я с нулевым результатом прогулялся, а когда к боковым перешел, на первой же могиле николаевскую копейку нашел! Тут уж душа моя разгорелась, и в итоге я, практически не разгибаясь, отпахал там часов пять, не меньше. Зато «улов» того стоил: почти целый карман монет разных лет, два нательных крестика, латунный и серебряный, и даже, представьте, золотые часы! Причем с идеальным состоянием корпуса!

– Покажешь?

– Увы, – грустно развел руками Владислав, – сдал их на днях в часовую мастерскую – попросил поставить механизм посовременнее.

– Ладно, давай вернемся к пуле, – решительно восстановил я нить ушедшего в сторону разговора.

– А, ну да… В общем, к концу той прогулки забрел я на самый дальний участок кладбища, на Игуменову горку. Но там удача от меня отвернулась: кусты разрослись так, что не продерешься. Я потыкался-потыкался без всякого толку и, решив, что пора домой возвращаться, свернул налево. А когда добрался до монастырской стены, почувствовал, что батарейки в моем «Фишере» садиться начали. Чтобы их поменять, двинулся в угол погоста, к Филимонову склепу, поскольку около него и каменная скамейка есть, и столик железный…

– Так а на пулю-то где наткнулся? – поторопил я словоохотливого юношу.

– Сейчас и до пули дойду, – обещающе кивнул он. – Я ведь, наоборот, стараюсь, чтоб вы как бы наглядно картинку моих перемещений себе представили… В общем, раньше часть этого кладбища была огорожена деревянным забором, но теперь он по большей части уже развалился. А именно в том месте частично почему-то уцелел. Вот я случайно и обратил внимание, что один из столбов как бы специально кем-то расколот. То есть из него реально был целый кусок вырван, да еще и гвоздь ржавый, чуть ли не «с мясом» вывороченный, висел! Я приблизился, сквозь ту дыру глянул, глазом «примерился» и… Короче, практически сразу определил, куда улетела штука, разворотившая столб… Батарейки мигом поменял и кинулся со всех ног то место «прозванивать». И – не поверите! – буквально через две минуты нашел! А уже дома сообразил, что вот эта черта, – осторожно прикоснулся Владислав острием карандаша к царапине на пуле, – именно тем гвоздем из столба и оставлена.