Мистер Рипли под землей - Патриция Хайсмит Страница 15

К половине одиннадцатого Том купил пижаму – желтого цвета. В Лондон он ехал с мыслью приобрести фиолетовую, но теперь был уже по горло сыт разговорами об этом цвете. Взяв такси, Том доехал до Карнаби-стрит. Тут он выбрал себе пару узких шелковистых брюк – расклешенные он не любил, – а вот Элоизе купил расклешенные, в обтяжку, из черной шерсти, с талией на бедрах. Примерочная кабинка была такой крошечной, что там невозможно было сделать шаг назад, чтобы увидеть в зеркале, подходят ли брюки по длине. Впрочем, это не имело особого значения: мадам Аннет обожала подгонять им с Элоизой одежду. К тому же каждые несколько секунд занавеску отдергивали двое итальянцев, которым не терпелось примерить выбранные ими вещи. При этом они непрерывно восклицали: “Bellissimo!” [18]Когда Том расплачивался, появилась также парочка греков, принявшихся громко обсуждать цены, переводя их в драхмы. Помещение магазина было примерно шесть футов на двенадцать, и неудивительно, что покупателей обслуживал только один продавец, – для второго просто не было места.

Шурша бумажными пакетами, Том зашел в телефонную будку, чтобы позвонить Джеффу Константу.

– Я разговаривал с Бернардом, – сказал Джефф. – Он до смерти боится Мёрчисона. Он сам рассказал мне о беседе с ним, так что я спросил, что он ему сообщил. Он ответил, что только посоветовал ему не покупать больше картин Дерватта. Но уже этого более чем достаточно, не правда ли?

– Да, больше уж некуда, – согласился Том. – Что еще?

– Ну, я сказал Бернарду, что ему теперь не в чем себя упрекать. Все это очень трудно объяснить. Ты не знаешь Бернарда. У него настоящий комплекс вины перед гением Дерватта, – ну и так далее. Я пытался втолковать ему, что, предупредив Мёрчисона, он снял с себя вину, так что может дальше жить спокойно.

– И что он ответил на это?

– Он так подавлен, что даже трудно понять, что он говорит. Картины на выставке распродали все, кроме одной, представляешь! Так Бернард и из-за этого казнит себя! – Джефф рассмеялся. – Осталась непроданной лишь “Ванна” – одна из тех картин, к которым прицепился Мёрчисон.

– Если Бернард скажет, что не будет больше писать подделок, не заставляйте его, – посоветовал Том.

– Конечно. Я абсолютно с тобой согласен. Думаю, недельки через две он придет в себя и опять возьмется за кисть. Это все объясняется нервотрепкой в связи с выставкой и твоим выступлением в роли Дерватта. Дерватт значит для него больше, чем для многих других Иисус Христос.

Тому он мог этого и не говорить.

– И еще одно, Джефф. Возможно, Мёрчисон захочет посмотреть в галерее записи о поступлении картин Дерватта. Ты ведешь их?

– Что касается картин из Мексики, то нет.

– Ты не мог бы нашлепать их – на случай, если мне не удастся уговорить Мёрчисона бросить его затею?

– Я попробую… – Голос Джеффа звучал неуверенно.

– Сделай это, – повторил Том нетерпеливо. – Так, чтобы записи выглядели старыми. Обзавестись всей необходимой документацией не мешает и без Мёрчисона… – Том не стал больше ничего говорить. Некоторые не имеют никакого понятия о том, как вести дела – даже такие прибыльные, как “Дерватт лимитед”. – Хорошо, Том.

Том прошелся до Берлингтонского пассажа, где в ювелирной лавке купил Элоизе золотую булавку с головкой в виде свернувшейся в клубок обезьянки и расплатился за нее американскими дорожными чеками. У Элоизы в следующем месяце был день рождения. Затем он направился по Оксфорд-стрит обратно к отелю. Улица, как всегда, была запружена народом – покупатели, женщины с коробками и переполненными сумками, тащившие за собой ребятишек. Человек-реклама был упакован в плакат фотостудии, делавшей фотографии для паспортов – “быстро и дешево”. На старике было очень древнее пальто и шляпа с обвисшими полями; из угла рта свисала замусоленная незажженная сигарета. Оформил бы ты лучше сам заграничный паспорт и махнул куда-нибудь на греческие острова, подумал Том. Но старик не думал ни о каких путешествиях. Том выдернул сигарету у него изо рта и вставил вместо нее новенькую “Голуаз”.

– Закуривай, – сказал Том и поднес к сигарете зажженную спичку.

– Блдр-с… – проговорил старик сквозь бороду. Том запихнул всю пачку вместе со спичками в полуоторванный карман его пальто и поспешил прочь, втянув голову в плечи и надеясь, что никто не обратил на его выходку внимания.

Из своего номера он позвонил Мёрчисону, и спустя некоторое время, взяв свой багаж, они встретились внизу.

– Ходил сегодня по магазинам, искал подарок для жены, – сказал Мёрчисон в такси. Он был, судя по всему, в хорошем настроении.

– Правда? Я тоже. Купил пару модных брюк на Карнаби-стрит.

– А я для Харриет покупаю свитеры у “Маркса и Спенсера”. Или шарфы от “Либертиз”, а иногда шерсть в мотках. Она вяжет, и ей приятно сознавать, что шерсть доставлена прямо из доброй старой Англии.

– Вы отменили сегодняшнюю встречу?

– Ага. Договорился, что зайду к эксперту домой в пятницу.

В аэропорту они неплохо перекусили и выпили бутылку кларета. Мёрчисон настоял на том, чтобы заплатить за ленч. За столом Мёрчисон рассказал о своем сыне, который был изобретателем и работал в какой-то калифорнийской лаборатории. У сына с невесткой только что появился на свет первенец. Мёрчисон показал Тому фотографию своей первой внучки, названной Карин в честь бабушки с материнской стороны, и пошутил насчет своих нежных чувств к ней. В ответ на вопрос Мёрчисона, почему он поселился во Франции, Том объяснил, что женился три года назад на француженке. Мёрчисон был не настолько бесцеремонен, чтобы спрашивать напрямик, каким образом Том зарабатывает на жизнь, но спросил, как Том проводит время, чем занимается.

– Увлекаюсь историей, – ответил Том небрежным тоном, – изучаю немецкий. Да и французский-то у меня еще далек от совершенства. Ну, еще люблю возиться в саду – он у нас довольно большой. Кроме того, немного занимаюсь живописью – просто для развлечения.

В три часа они были в Орли. Том отправился на местном автобусе-подкидыше в гараж за своей машиной, а затем подобрал Мёрчисона с багажом на стоянке такси. Здесь было теплее, чем в Англии; солнце сияло вовсю. Том проехал через Фонтенбло, чтобы Мёрчисон мог посмотреть на замок, который он не видел уже лет пятнадцать. В Вильперс они приехали примерно в половине пятого.

– А тут мы обычно все покупаем, – указал Том на бакалейную лавку на главной улице.

– Очень симпатичное местечко – не испорчено цивилизацией, – прокомментировал Мёрчисон, а увидев Бель-Омбр, воскликнул: – Да у вас просто грандиозный дом! Он по-настоящему красив!

– Сейчас что, вот если бы вы видели его летом… – скромно отозвался Том.

Мадам Аннет, услышав шум мотора, вышла встретить их и принять багаж, но Мёрчисон не мог допустить, чтобы она таскала что-нибудь более тяжелое, чем сумки с бутылками и сигаретами.