Частная коллекция ошибок - Светлана Гончаренко Страница 14

Варя нахмурилась:

– Это плохо. Тебя могли запомнить!

– Сам понимаю, но другого выхода не было. Бежал я вполне убедительно, бодрячком, руки пустые – менты у нас тупые, поверили. Зато потом я полночи под дождем слонялся, ждал, когда оцепление снимут. Зайти погреться некуда – подъезды все с домофонами, жильцы спят. Можно было в круглосуточный супермаркет сунуться, но там кругом камеры. На видео светиться мне ни к чему.

– А позвонить трудно было? Я тут извелась вся.

– Пока дело не сделано, лучше не трепаться. Мало ли что! Может, менты весь район прослушивали?

Варя засмеялась:

– Ну и фантазия у тебя! Разве так бывает?

– А то! Через телефонные компании… Ночью звонков мало, так что нужный словить ничего не стоит. Дело-то на миллион! Вот я и ходил по Семашко кругами, мокрый, как цуцик.

– Зашел бы сюда погреться. Впрочем, нет, ты правильно сделал: следил за местом, где спрятаны вещи. Погодка собачья, но вдруг влез бы кто-то туда? Те же бомжи.

Она снова сделала шаг к заветной сумке, и снова Артем ее остановил.

– Погоди! Ты ужас какая умная, ты все правильно понимаешь, – сказал он. – И знай, я все время честно торчал поблизости, никуда не отлучался. Темно, конечно, было, только зрение у меня единица, и клянусь, никто к обрыву не подходил. Оцепление сняли только полчаса назад. Я чуть выждал, рванул в кусты и пополз за вещами. Рюкзак свой сразу нашел, потом эту сумку… Тут-то и началась хрень.

Черные Варины глаза стали большими, как у куклы. Она вообще очень походила на куклу в этом своем розовом халатике. Но сейчас было видно, что кукла испугалась. Варя даже сказать ничего не смогла. Такого никогда еще с нею не бывало.

Артему пришлось закончить:

– Беру сумку, а она легкая. Совсем легкая. Но статуэтка-то весила будь здоров! Включаю фонарик, смотрю, а там только это.

Он открыл сумку и вытащил два небольших рулона старого рыжеватого холста. Варя взяла один, отодрала скотч, развернула – на изнанке были изображены коричневые деревья и какой-то непонятный дом. То, что нужно – Лев Каменев, «Старая мельница». Другой рулон содержал портрет дамы с гитарой и с большими ногами.

– Это все? – спросила Варя обиженно. – А картины скатал почему неправильно? Я же говорила, надо краской наружу, чтоб не трескалось. Эх ты! Врешь, наверное, что потерял остальное?

Артем кинулся к ней:

– Клянусь, котенок, я взял все, что ты сказала, – и маленькие картинки в рамках, и статуэтку. Даже коробочку одну со стола прихватил, вроде как бонус тебе. Очень уж красивая была, синенькая такая, с камушками.

– Куда же все подевалось?

– Не знаю! Чертовщина какая-то. Никого рядом не было. Ни-ко-го.

– Но кто-то взял наши вещи. Кто? Невидимка? И почему взял не все? Почему оставил эти две картины?

– Котенок, я там в кустах все вдоль и поперек этими вот руками обшарил! Еще раз в то же дерьмо влез – до сих пор от вони отвязаться не могу. И ничего! Как сквозь землю… Только не надо плакать!

Но Варя ничего не могла с собой сделать. Слезы полились сами – горячие, почти несоленые, зато нескончаемые. Она и не подозревала, что умеет так плакать. Всегда, когда было плохо, она только молчала и сжимала губы – даже когда была совсем маленькой. Но не сейчас, после длинной бессонной ночи, после пытки надеждами и абсолютно беспроигрышными планами.

– Котенок, котенок, – бормотал Артем и сам был готов разрыдаться.

Он прижал ее к себе и не отпускал. Он размазывал губами и глотал ее теплые слезы, и сама она, горячая, нежная, несчастная, полуголая, обвивалась вокруг него, толкалась, прятала лицо в сырую кожу его куртки, царапала и сжимала эту кожу своими тонкими пальчиками, так что в конце концов неуместное, ослепляющее желание сразило их обоих. Целуясь в кровь, натыкаясь на мебель, они ползком добрались до спальни (впрочем, это была единственная их комната). Они впились друг в друга так, будто завтра уже умирать, будто никогда ничего больше не будет.

Варя встала, когда начало светать. Она долго стояла под душем, потом заплела косу и вернулась в комнату. Артем спал. Пока Вари не было, он раскинулся на всю тахту по диагонали. Черный дракончик весело змеился у него на бедре.

Варя криво улыбнулась: Артем в первый раз никуда не ушел ночью. Он теперь весь с ней. Значит, надо действовать!

Ждать Варя не любила и растолкала Артема бесцеремонно.

– Делать нечего, – сказала она, глядя в его сонные беспечные глаза. – Будем сбывать то, что есть. За две картины можно выручить тысяч двести. Это какие-никакие деньги. Потом видно будет! Сделаем, как и собирались: улетим дневным рейсом, пойдем в Москве к этому Геворкову и так далее.

Артем потянулся к Варе:

– Котенок! Иди ко мне!

– Потом, – отмахнулась она. – Ты даже представить не можешь, как хорошо нам будет потом.

– Ладно. Но готовься: когда все кончится, я до смерти тебя затрахаю, – весело пообещал Артем.

Он тоже стал спокойным и деловитым. Умылся, выпил апельсинового сока из пакета и заел его черствой баранкой (потолок Вариных кулинарных возможностей). Затем он оделся в куртку, еще сырую после ночного дождя, и пошел к двери.

– Ты куда? – спросила Варя.

– Я скоро буду, – ответил он. – Надо же вещички собрать. Надеюсь, и денег прихвачу – нам нужны наличные на ближайшие дни. Так что жди.

Ждать! Это было как раз то, чего Варя терпеть не могла. Снова ждать! После кошмарной ночи, которую она провела, потушив свет и неотрывно глядя в окно! Когда качались внизу, во дворе, черные деревья, ветер сипло посвистывал, фонари отражались в мокром асфальте и дождевая вода прерывисто и криво текла по холодному стеклу…