Легенда о Фарфоровом гроте - Сергей Саканский Страница 13

Выйдя на лестничную клетку, Пилипенко опять прилепил на дверь квартиры Калининых пластилиновую печать и ленту со своей подписью, оставленной здесь позавчера. Что-то взбрело ему в голову, и он позвонил в дверь соседской квартиры.

– Помнишь, как твой коллега-понятой вошел в эту квартиру? Он все оглядывался по сторонам, удивленно покрякивал…

– Ну да! – согласился Жаров. – Я тогда подумал, что он, как и мы, тоже озадачен этой мистической обстановкой.

– И я так подумал. Только озадачен-то он был, похоже, совсем другим.

На пороге появился грузный мореман с татуировками, который, как и Жаров, исполнял обязанности понятого при обыске. По всему было видно, что парень безработный и околачивается на берегу, в ожидании выгодного фрахта, выпивая со скуки галлоны «Оболони». Через несколько минут Пилипенко и Жаров выяснили причину его удивления. Никогда раньше он не видел в квартире Калинина ни астрологического календаря, ни прочих атрибутов магии.

– Я тогда подумал: ну вот, увлеклись мои соседи, с кем не бывает! Вот и доигрались, если у них крыша поехала.

– Все ясно, – сказал Пилипенко уже в машине. – Этот календарь принесли из дома старушки. И, вероятно, вместе с вырезкой из газеты и со всем остальным. Думаю, уже после того, как мы задержали Калинина.

– Так что же – Калинин не член секты?

– Получается так.

– Но кому-то надо, чтобы мы подумали, что он член секты?

– Да не говори так витиевато. В современном русском языке это обозначается проще, словом из уголовного жаргона. Братки говорят – подставить.

– Кто-то хочет подставить Калинина по полной программе! Тот небритый человек…

– Так точно!

* * *

Жаров пошел в редакцию и снова занялся версткой, теперь уж спокойно, поскольку временем располагал. Ночевать в этот день он поехал домой, но доспать до рассчитанных восьми утра ему не удалось. На заре раздался звонок от Пилипенки.

– Если не занят, приходи. Случилось кое-что важное.

В управлении все уже были на ногах. Ночью дальнобойщик обнаружил на Севастопольской трассе труп Алены Ивановны. Леня Минин, эксперт-криминалист, докладывал результаты поверхностного осмотра тела.

– Старушку везли в машине, на ее кофте и юбке синтетическое волокно. Мы взяли образцы на всякий случай, но сам понимаешь… С чем сравнивать? Проверить все машины в городе? Преступление было грубо сработано: остались следы протекторов. Возможно, это та же самая машина, что стояла за холмом у Фарфорового грота. Тоже подтекает масло. Лаборатория вот-вот даст анализ, сравним с твоей пробой.

– Преступник или преступники оставили уйму следов, – заметил лейтенант Клюев. – Даже больше, чем необходимо. У нас есть машинное масло, волокно… Не говоря уже об отпечатках указательного пальца на гладкой грани куска кирпича, которым была сделана надпись на стене гаража. Первый же подозреваемый будет проверен, поймать убийцу – это только вопрос техники.

– Время смерти – вчерашнее утро… – проговорил Пилипенко, листая отчет Минина. – Несуществующий внук забрал женщину из больницы. Это значит, что она хорошо знала этого человека, иначе как бы она позволила себя увести? Но он повез ее вовсе не домой. Вывез на трассу и ударил монтировкой по затылку. Труп сбросил в кусты. Дальнобойщик вышел по нужде и наткнулся на тело.

– Скорее всего, – вставил Жаров, – убийца сразу вернулся на квартиру Алены Ивановны, открыл дверь ее ключом и поджег дом. Если надпись на стене сарая сделал он, и сделал в то же самое время, то это наводит на грустные размышления…

– Кто-то водит нас за нос! – воскликнул Клюев.

– Именно. Сначала подставили Калинина, потом – старушку.

– Бедная женщина! – воскликнул Минин. – Сперва отравили, да неудачно, наконец, пристукнули. Что такое она знала?

– У меня есть версия, – медленно проговорил Пилипенко. – Старушку убрали не как свидетеля, который может дать какие-то показания. Ее убрали как свидетеля, который не может дать показаний.

Пилипенко полистал заключение эксперта. Вдруг нахмурился…

– Что? – он вскочил. – Старушка была слепой? Так вот почему у нее в доме не нашлось никаких катушек и ниток…

* * *

Через минуту все управление завертелось. Пилипенко приказал Клюеву связаться с таможней Симферопольского аэропорта и экскурсбюро.

– Нужно провести работу по всем фирмам, которые продают путевки, срочно. Надо узнать, что… А ты еще здесь? – Пилипенко посмотрел на Жарова.

– А где ж мне быть?

– Сходи хотя бы в библиотеку. Найди подшивку «Криминального курьера» за тысяча девятьсот пятый год. Прочитай все, что там есть о Фарфоровом гроте.

Жаров вышел, озадаченный. Он понимал, что Пилипенке просто надо удалить его из управления. Началась какая-то серьезная работа…

Что так изменилось за одну лишь минуту? Почему информация о том, что Алена Ивановна была слепой, в корне переменила дело?

Библиотека была чуть ниже по Морской, Жаров дошел туда за две минуты. Еще через пять минут работница библиотеки принесла ему синюю картонную папку.

Жаров бережно развернул ее. Это были старые, желтые и ломкие листы газет. Здесь нашли свое многолетнее успокоение разрозненные номера «Крымского криминального курьера» – начиная с 1900-го года и заканчивая 1920-м. Не густо: некоторые газеты сохранились лишь частично, кое-где зияли вырезки, сделанные много лет назад, давно мертвым человеком.

Жаров знал историю этой подписки – ее передал в библиотеку один краевед, ныне уже покойный, написавший когда-то несколько красивых тоненьких книжек о местных достопримечательностях.

Жаров довольно легко нашел тот самый номер, с материалом об убийстве в Фарфоровом гроте, и здесь его ждало потрясение.

Дело в том, что номер, оказывается, не поддавался идентификации, поскольку уголок, где стояла дата, был оторван. Убийство произошло, как сообщал неизвестный автор «Курьера», 10 февраля. Но вот какой это был год?

Жаров поначалу не видел в этом проблемы – ведь он был уверен, что речь идет о 1905-м. Но почему это его так волновало? И откуда Тамара узнала, что этот номер именно за 1905-й год?

Жаров посмотрел другие материалы. Открытие водолечебницы, фото какого-то автомобиля… В одной маленькой заметке рассказывалось о чуде, случившемся над метеостанцией Ай-Петри, о светящемся конусе, который несколько минут висел над скалой Шишко и затем свалился в обрыв.

Но не это в заметке было главным для Жарова. Автор упоминал гигантский метеорит, который пролетел над Сибирью и взорвался в районе Подкаменной Тунгуски. И событие было датировано прошлым августом.

– Ничего не понимаю… – пробормотал Жаров, приподняв голову над столом.

Речь шла о Тунгусском метеорите, который взорвался в 1908-м году, именно в августе. Получалось, что перед ним была газета не за 1905-й, а за 1909-й год.