О чем молчит ветер - Ольга Володарская Страница 13

— Ромка? — переспросил Лев. — Это не Попов ли?

— Да, он.

— Я через него хату свою менял после развода. Толковый чувак.

— Он тоже ходил в театральную студию вместе с Родей? — предположил Грачев.

— Вроде бы. Мальчики, вы ешьте. — Женщина поставила тарелку на стол. — Я за компотом сбегаю.

— Да вы не беспокойтесь о нас, Серафима Петровна.

— Мне не в тягость.

И она снова удалилась. Мужчины взяли по бутерброду. Но Коля не был голоден, поэтому, надкусив, отложил. А Костик свой умял за секунды и принялся за второй.

— Паспорт гражданки Эскиной тут, в квартире, — жуя, сообщил он. — Кое-какие личные вещи, сложенные в рюкзак. А телефона нет.

— Сейчас никто без него из дома не выходит, значит, украли или выронила. Скорее, второе.

— Почему?

— Если б грабили, взяли бы в первую очередь серьги. Они золотые. Сбыть легко, не то что телефон. Они сейчас все от отпечатков работают или фейс-айди.

— Надо номер узнать.

— Запросим.

— Или спросим. — И зашагал в прихожую. — Серафима Петровна, у вас есть номер Киры? — Соседка, как оказалось, вернулась с компотом. Коля не слышал, как она вошла.

— Нет.

— А Ромы?

— Его есть. Это ж он у меня запасные ключи оставил. Чтоб я потенциальным покупателям квартиру показывала, если он не может. Тортик принес. Но обещал отблагодарить денежкой после сделки. Да только никто не захотел покупать эту квартиру почему-то. Хоть и не дорого просили. Но я тебе, Левушка, уже говорила об этом.

— Телефон при вас?

— Да. Всегда. — Она сунула руку в карман кардигана и достала из него кнопочный аппарат «Нокиа 6300». У Коли был такой в университете. Предел мечтаний всей молодежи того времени. — Набрать Рому?

— Сделайте милость.

Женщина принялась жать на клавиши, отведя телефон от лица — вблизи плохо видела. Наконец ткнула в зеленую трубку. Когда услышала «Алло», протянула сотовый Льву, но его перехватил Николай.

— Господин Попов, здравствуйте, моя фамилия Грачев, я начальник уголовного розыска города Приреченска.

— Добрый день. Хотя вряд ли он такой, да? Раз вы звоните с телефона Серафимы Петровны? Что с ней?

— С ней все в порядке. Погибла Кира Эскина.

— Как это? Мы вчера утром виделись…

— Скиньте ее телефон, пожалуйста.

— Да-да, конечно. А что произошло?

— А об этом хотелось бы с вами поговорить при личной встрече. Вы один из немногих друзей детства, с кем она общалась все эти годы.

— У нас были сугубо деловые отношения. Не без приятельского доверия, конечно.

— Сегодня вы сможете подъехать в отделение?

— Да, но не лучше ли мне сейчас подскочить в квартиру Киры? Вы ведь там? — Коля дакнул. — Я в пяти минутах от вас. Ждите. Телефон сейчас скину.

Номер пришел через несколько секунд. Грачев набрал его. Абонент, как и ожидалось, был вне зоны действия сети. Но телефон можно начать пробивать уже сегодня. Да, суббота, и получится не так оперативно, как в будний день, но с технической службой можно договориться, а сотового оператора подключить уже утром понедельника.

Полицейские отпустили маму Димона. Уже вдвоем прошлись по квартире. Спала Кира на диване даже без белья. Почти не ела, но много пила жидкости: в ведре пустые бутылки из-под воды, сока, лимонада. Смотрела телевизор. Читала детективы — на журнальном столике лежали книги, написанные Агатой Кристи, Рексом Стаутом, Александрой Марининой. А еще старый фотоальбом. Грачев открыл его, стал листать. На снимках уже более или менее взрослые дети. Школьники. Девочка и мальчик. Она хорошенькая, щекастая. Он тоже очень симпатичный, но худенький, почти прозрачный. На некоторых брат с сестрой были запечатлены с мамой, улыбчивой, но при этом грустной женщиной. Было видно, что она старается казаться счастливой, но делает это из последних сил. Одной растить двоих детей непросто, тем более когда у тебя проблемы с сердцем.

…Роман приехал, как и обещал, через пять минут. Он оказался высоким симпатичным пухляшом с обширной лысиной, которая его ничуть не портила. А еще он был невероятно элегантно одет. Фисташковая рубашка с золотыми запонками, светло-коричневый костюм и бордовые ботинки. Как ни странно, все цвета между собой сочетались. И «голда» не выглядела вульгарно.

— Вы такой пижон, господин Попов, — не смог смолчать Коля. И его коллега закивал. Рот его был занят бутербродом, поэтому Константин помалкивал. — Отлично выглядите.

— Спасибо. У меня на одежде пунктик.

— Непросто, наверное, подбирать под нестандартную фигуру?

— Еще как. Но это даже хорошо, иначе я бы тратил все свои гонорары на барахло.

Они уселись на диван. Лева наконец доел последний бутерброд, запил его компотом и, стряхнув с губ крошки, присоединился к начальнику и свидетелю. Но угнездился на стуле, оседлав его, как коня.

— Рассказывайте, — скомандовал он.

— О чем? — решил уточнить Попов.

— О состоянии Киры.

— Финансовом?

— Если в курсе, то да. Но меня эмоциональное интересовало. Она была не в себе, так?

— Нет, — с заминкой ответил Роман. — Может, чуть более нервная, чем когда-то… Но Москва меняет людей. Кира пахала без выходных, чтобы купить себе жилье, смогла приобрести квартиру только на далекой окраине. До работы два часа в одну сторону. Подъем в пять тридцать утра. Возвращение в девять. Измоталась. Исхудала. И когда ее не повысили, как обещали, психанула, уволилась. После чего приехала сюда.

— Вы говорите, вчера виделись?

— Да, я был тут. Мы подписали договор.

— Какой?

— Я решил сам выкупить у нее квартиру. Цена-то бросовая. Думаю, сделаю ремонт, переселю маму. До сих пор делю кров с нею. А мне уже тридцать пять. Жениться пора.

— Есть на ком? — полюбопытствовал Лев.

— Трудно найти невесту, если живешь с мамой.

— Ее вообще трудно найти. Я пять лет в разводе. Живу один. И никого…

Грачев взял альбом и подтолкнул его к Попову.

— Вы тут есть? — спросил он, ткнув пальцем в общую фотографию, на ней импозантный мужчина с сединой, Печерский, и несколько ребятишек, им от одиннадцати до пятнадцати.

— Да, вот я, — Попов указал на очаровательного долговязого мальчика с копной темно-каштановых кудрей. — Меня не узнать, правда? Такие волосы! А какой я стройный. Только щечки налитые. Полнеть начал в период полового созревания.

— А тут вам сколько?

— Тринадцать. Но я был сущим ребенком. Владик… Вот этот рыженький пацан в очках, он младше меня на год, уже к девочкам приставал. Да по-взрослому. Павлу пришлось его за это исключить из студии.