Неугомонное зло - Энн Грэнджер Страница 13

И правда, что? До того, как в церковь зашел Билли Туэлвтриз и огорошил ее новостью, Рут считала, что впереди у них долгие серые годы. Они пенсионерки, и ничего интересного в их жизни уже не будет. Самые яркие впечатления последних лет связаны у них с вылазками в Оксфорд, где они вспоминают молодость. Иногда ездят в Челтнем, на скачки, проводимые охотничьим обществом. Они с Эстер не слишком азартны; ставки делают скромные. Им просто нравится смотреть на лошадей и заражаться радостью многочисленных зрителей, особенно приезжих из Ирландии. В Лондон они выбираются редко. Дороги там запружены машинами и выхлопными газами, тротуары — вечно спешащими толпами бледных, невоспитанных людей с пустыми глазами. Лондонская толпа, в отличие от толпы зрителей на скачках, начисто лишена радости. В столице только и чувствуешь, что неумолимый бег времени… А Рут и Эстер достигли той жизненной стадии, когда подчиняться требованиям времени им уже не обязательно.

Они с Эстер не всегда жили под одной крышей, но связь поддерживали. Эстер так и не вышла замуж. Рут вышла, но поздно. Эстер приехала в Нижний Стоуви после смерти мужа Рут. Сначала предполагалось, что она поживет у подруги лишь несколько недель, чтобы Рут не было одиноко. Дело было летом. Эстер в то время еще преподавала, и в ее школе были каникулы. Но она мечтала о раннем выходе на пенсию. Работать ей надоело. И вот они как-то договорились, что Эстер в начале учебного года подаст заявление об уходе и в конце семестра вернется в Нижний Стоуви на неопределенный срок, пока не решит, что делать дальше. Так она и осталась в «Старой кузнице».

Время от времени Эстер, испуганно хихикая, говорила:

— Рут, в самом деле, тебе пора вышвырнуть меня!

В глазах подруги мелькал неподдельный страх. Рут понимала: Эстер говорит так нарочно, чтобы она ее разубедила.

— Ерунда! Что бы я без тебя делала?

Некрасивое, морщинистое лицо Эстер светлело от облегчения; в знак благодарности она принималась стряпать какое-нибудь особенно сложное, изысканное угощение. Готовила она очень хорошо. Сама Рут на кухне отличалась неряшливостью и беспорядочностью; бисквитные коржи у нее упорно отказывались подниматься, а печенье выходило жестким, как подошва. Она очень обрадовалась, когда Эстер взяла готовку на себя. Трудность была в том, что Эстер иногда не знает меры. У нее великолепно получаются и французские соусы, и острые карри, и меренги со взбитыми сливками, но иногда Рут ужасно хотелось чего-нибудь попроще — например, сосисок с картофельным пюре или консервированной фасоли на ломтике поджаренного хлеба.

— Да, пожалуй, крамбл — то, что надо, — согласилась Рут.

Эстер просияла:

— Значит, решено! Только отрежу листья и выкину их в компост. Они, знаешь ли, ядовитые! — Она тряхнула пучком стеблей с увядшими листьями.

— Неужели ревень ядовитый?

— Только листья. А стебли вполне съедобные.

— Да и кто захочет есть лопухи? — вполне логично заметила Рут.

— Люди, знаешь ли, и не на такие глупости способны! — зловещим шепотом ответила Эстер. — Помнишь, пару лет назад на садовой выставке разгорелся ужасный скандал? Никак не могли решить, куда поместить ревень — к фруктам или к овощам. Кстати, кто первый сказал, что ревень — фрукт? Кажется, Эви, жена владельца паба. Она еще удивлялась: как ревень может быть овощем, если его едят на десерт? Кажется, в конце концов решили ревень поместить отдельно…

Рут улыбнулась подруге. Она радовалась тому, что Эстер живет в ее доме, не только потому, что та готовила. Они платили за дом и машину пополам, что пришлось очень кстати. С Эстер можно было поговорить по вечерам, особо не напрягаясь, как с малознакомыми людьми. Рут любила Эстер и, хотя подруга невольно напоминала ей о том времени, которое она пыталась забыть, она считала себя в неоплатном долгу перед Эстер. Рут завещала ей «Старую кузницу» на тот случай, если скончается раньше подруги. Такое решение казалось ей вполне справедливым, и потом, больше у нее все равно никого нет. Ей некому оставить имущество.

— На что ты смотришь? — спросила Эстер, неуклюже переминаясь с ноги на ногу. Ее мешковатые вельветовые брюки намокли снизу, практичные туфли без каблука выпачкались в грязи.

— На лес Стоуви.

Некоторое время обе молчали. Потом Эстер хрипло спросила:

— Зачем?

— Сегодня в церковь зашел старый Билли Туэлвтриз. Он сказал, что туда поехала полиция. Кажется, кто-то нашел какие-то кости.

— Звериные, — тут же предположила Эстер.

— Нет, человеческие.

— Старый Билли, наверное, что-нибудь не так понял.

Рут покачала головой:

— Я познакомилась с одним полицейским и его подругой, Мередит; они приезжали осмотреть бывший дом священника. Мередит зашла осмотреть церковь. Потом вернулся ее друг-полицейский. Он-то и сказал нам, что найденные кости человеческие. К сожалению, старый Билли прятался в кустах и подслушивал.

Эстер подошла ближе к подруге и убежденно заявила:

— Скорее всего, кости очень старые! Ты ведь знаешь, какая древняя Пастушья тропа. Она идет через лес… Какой-нибудь барсук разрыл древнее захоронение… вот увидишь, окажется, что кости принадлежат какому-нибудь средневековому крестьянину. А может, звери разрыли старую цыганскую могилу…

Рут повернулась к подруге и снова улыбнулась:

— Да, Эстер, наверное, ты права. Но знаешь, я вдруг испугалась… что они нашли Саймона.

Подруги переглянулись. Эстер первая овладела собой и воскликнула:

— Чушь!

— Где-то же он должен быть, — заметила Рут.

— И совсем не обязательно в жутком лесу Стоуви!

На эту тему они часто спорили и раньше. Рут решила не продолжать — не потому, что признала правоту Эстер. В глубине души Рут считала, что права она, а не Эстер.

Они побрели к дому. Рут пропустила Эстер в кухню; та тут же принялась мыть стебли ревеня под краном.

— Наверное, не обязательно мыть ревень после такого ливня, — сказала Эстер, видимо пытаясь отвлечь подругу от мыслей о страшной находке.

Настроение у Рут не улучшалось. Неожиданно она вспомнила о старом Билли и оживилась:

— Раз уж ты собралась варить варенье… Может, угостишь Дайлис? Или занеси пару баночек старому Билли, когда будешь проходить мимо его дома! Представляешь, как старик обрадуется сладкому?

Она предложила это порывисто, по наитию; при этом в душе возникло чувство, будто она пытается подкупить старика. Очень глупо. Или все же…

— О господи! — воскликнула она, закрывая лицо руками.

— Перестань! — Эстер тут же очутилась рядом и принялась искренне, но неуклюже похлопывать ее по спине мокрой рукой. — Кости не его… шансы ничтожны — один к миллиону. Ведь ты даже не знаешь — и никто не знает… где он.

— Я всегда знала, где он, — ответила Рут, убирая руки от лица. — Много лет он лежал в лесу Стоуви и ждал, когда его найдут. И вот его нашли. Скоро сама в этом убедишься!